Кровь на шпорах | страница 76



− Да, тройную дозу.

− Вам разбавить текилу?

− Да, если у тебя есть спирт.

Водка отчасти взбодрила, отчасти утолила жажду.

− А вы вовремя подоспели, ваша светлость! Ловко разогнали волчью стаю, иначе… − Початок подобрал живот. − Я готов был уже сам разорвать их на части!

− Не сомневаюсь… поэтому и поспешил… Да вижу, опоздал… Мигель! − майор повернулся к слуге.

− Попытайся отыскать Гонсалесов, хотя… − Де Уэльва с горечью покачал головой. Весь склон покрывали изуродованные тела людей и животных, делающих последние усилия жизни.

Слуга, не задавая вопросов, перешагнул через труп кирасира и отправился на поиски, уходя от рыданий сеньориты и глупой болтовни ее трусливого отца.

* * *

В затылок словно дыхнуло жаром. Де Уэльва повернулся. Папаша Муньос, мстительно сузив глаза, ударил вопросом:

− Ты собираешься жениться на моей дочери, Вельзевул?46 − белки Початка наливались кровью. − Ведь ты ее того… Так… нет?!

− Ни «того» и «ни этого», − дон рванул возницу за грудки. − Ну вот что, старик, твои остроты явно притупились, − он говорил вежливо и тихо. − Я, конечно же, уважаю твое отцовское чувство, но я от рождения свиней с тобой не пас… И если ты еще хоть раз тыкнешь мне… Клянусь честью, я переломаю тебе все ребра, если найду их в твоем сале! − Диего опустил зарвавшегося торгаша и добавил: − А я найду!.. Ты знаешь!

Муньос утерся, кое-как поправил воротник. Он с ужасом смотрел на Диего, сердце его колотилось, он задыхался. Таким майора возница видел впервые.

− И вот еще что, − де Уэльва куснул ус и ухмыльнулся, глядя на старика: тот, широко раскрыв глаза, напряженно внимал ему. − Бог судья тебе, Антонио. Но сдается мне, что смерть братьев Гонсалес на твоей совести… Спокойно, не дергайся! Мертвых лучше не беспокоить, пусть себе лежат с миром. А что касается Терезы, − в голосе испанца звучала уверенность, − то я не допущу, чтобы с ее головы упал хотя бы один волос.

Дон направился к империалу, а папаша Муньос совсем сник. Ноги подкосились, и ему пришлось сесть на еще не остывший труп лошади.

* * *

«Ах, Терези! − отец смахнул с бурой щеки слезу. − Высокая, в мать, с дивной фигурой и парой ножек, из-за коих частенько случалась поножовщина в трактире…»

Таинственная красота дочки завсегда беспокоила и бесила Початка по двум причинам.

Первая, и самая страшная: он инстинктивно чувствовал, что голова его украшена добрыми − «не стряхнешь!» −рогами. «Ну не в кого, хоть убей, было ей уродиться такой точеной, такой сводящей с ума, хоть лопни!» С этим Антонио смириться, конечно, не мог, но − черт в костер! −этого он и не мог доказать! Сильвилла лишь хохотала, либо нагло делала изумленные глаза, либо, что практиковалось чаще, бралась за увесистую скалку, спорить с которой бока и лысина торговца решительно не любили.