Медленно, от нырка к нырку «Северного Орла», они стали продвигаться по душной узи трюмного прохода.
− Значит, вы… − Кукушкин аж в лице преобразился, − вы были у госпожи?
Смущенная улыбка заиграла на его бледных губах.
− У-у, вы никак вконец оматросились, Петра Карлыч, − денщик хихикнул в горсть. − Смотрите на башмак, а думаете о…
Фельдшер густо покраснел, отвел глаза и что-то негодующе фыркнул.
Палыч, напротив, пуще наддал:
− Ой, будет вам букой глядеть… аль загордели-с? Ладно, чаво уж там: дал шубу − скидавай армяк. Влюблены, что ли? Знаю я энту штуку душевную − одна неприятность. И трясогузок энтих заморских знаю − слабы они на передок, супротив наших-то… − барничал в суждениях денщик. −Опять же слыхал, беседничали господа за чаем: дескать, из благородных она, сторонится матросика иль ососка какого безродного… Вши, сказывают, перелезть могут.
− А она, − встрепенулся фельдшер, превращаясь в полный рубин. − Она-то там… Как?
− Да ты не занедужил ли часом, Петра Карлович? Их ведь там две… А одной рукой две титьки не схватишь. Выбирать нады. А уж поздно.
− Как так?!
− Вот так! Та, что постатней да побелее лицом, барину моему, Андрею Сергеевичу, по сердцу пришлась. У-у-у, брат, наш сокол козявок не ловит… Ты пойми, она ему так по-любилась, хоть в петлю! Вынь да положь. Чай, знаешь его. Но токмо об этом ни-ни, чтоб ни одно ухо! Чуешь?
− А та… вторая?.. − Кукушкин судорожно сглотнул − в глазах всплеск надежды.
− Ну-с, та вроде как еще без хозяйского хомута… −серьезно заметил Палыч и, переждав волну, разъяснил: −Но к этим павам, сударь ты мой, подойти следует пеши… С ними с кондачка да с наскоку, пардон-с, дохлый номер. Так уж и знайте. Пряники да деликатности всякие там нужны…
− Да, − искренне согласился Петр Карлович и магически замолчал, озабоченно поджимая губы.
− Вам омолодиться б не мешало, голубь. Заросли как огород чертополохом. А они энтого, сами знаете…
− Да, − опять послушно согласился фельдшер. Провел задумчиво ладонью по колючей щеке. − Действительно, негоже.
У дверцы каюты, за которой ютились фельдшер и батюшка Аристарх, они перевели дух.
Помолчали, слушая скрип рангоута. Палыч шворкнул носом, огладил усы и растер озябшие руки. Кукушкин полез в карман за ключом, когда казак, одернув истрепанный кожан, тревожно посмотрел на него и спросил:
− Больнуши-то как там?
− Ай… − фельдшер потерянно уронил руку. − Дрянь дело. Нынче ночью еще трое преставились… Худая болезнь − липкая к людям… Не знаю, вытяну ли других… Больных, как детей, заботой да лаской мерить надо, пилюли с порошками нужны, а где их тут взять…
