Над «Северным Орлом» стояла ночь. Фрегат устало резал почерневшим форштевнем соленую гладь, держась в крутой бейдевинд под зарифленными парусами. Переваливаясь на волнах, он метил за кормой фосфоресцирующий след, подобно гигантскому плугу, вспахивающему степь бело-зеленого жемчуга. Покачивало прилично; ветер был свеж, упрямист в своих порывах и заунывном вое в сырых снастях.
Преображенский сидел в каюте при свечах за судовым журналом и хмурился. Рука с пером зависла над раскрытой страницей, невеселые мысли точили, ели поедом. Двадцать человек матросов команды лежали пластом в своих кубриках, измотанные «лихоманкой» жары и чесоточной сыпью. Четверо, пеленутые в парусину, с ядром на ногах уже скользнули по узкому трапу за борт под скорбную ноту отца Аристарха да гулкую дробь барабана, затянутого в траурный креп.
Благо, заразу успели распознать загодя: больных отгородили от здоровых, определив в дальний отсек у канатного ящика; доступ к несчастным был разрешен лишь Кукушкину, который после осмотра больных стирал руки спиртом едва не до мяса. Весь экипаж являлся узником корабля, а шумливая соль океана − красноречивой тюрьмой, куда как круче любого острога.
Мисс Стоун держалась молодцом: глаза отчаянием не заливала, сумев обойти морскую болезнь, да и на прочие неудобства взирала на удивление мужественно.
Андрей улыбнулся, вспомнив, как через тройку дней плавания она, а затем, по примеру своей госпожи и Линда, освободились от бесчисленных нижних юбок, устав натыкаться друг на дружку в претесной каюте, затягивать шелк о судовые крючья.
Преображенский откинулся на спинку стула, устало прикрывая глаза: «Боже, как хочется спать!» Темно-каряя вязь строчек ломала свои четкие ряды и, точно потревоженные клопы, расползалась по странице. Однако капитан пересилил себя, стукнув кулаком по затянутому в кожу ботфорта колену. Перо, напившись чернил, начало свой скрип по странице.
«12 мая 1814 года. Вот уже второй месяц ползет с начала нашего плавания. Мысли разные. Иногда мне думается, что сие путешествие конца знать не будет. Седьмую неделю идем, не видя земли, при ясной, но весьма знобливой погоде. Льды крайне редки. Дважды встречались пустынные, безымянные островки с птицами и морским зверьем на отмелях; чайки и буревестники криками указывали нам путь. Нынче видим лишь океан и небо. Да благословит нас Господь!»
