Ненька моя Евреïна | страница 37

… Как вы думаете, а удобно ли это – посвятить их светлой памяти следующую, заключительную главу.

"Тот, кто благословил отцов наших, Авраама, Ицхака и Якова, Дающий путь в море, и стезю в пучинах водных, Он благословит и сохранит и препояшет (славою) и возвысит и возвеличат и вознесёт ввысь Правительство СССР.

Святой, Благословен Он, оживит и сохранит его, от всякого горя и напасти, и от скорби и от вреда спасёт, и повергнет ненавистников его перед ним, и во всех начинаниях да прибудет ему успех, и скажем Аминь."

Молитва о благополучия правительства СССР. Сидур "Ха-Шалом", Москва. 1956 г.

Последние четыре десятилетия советской власти стали пожалуй чуть ли не самым таинственным периодом в истории Народа Книги. Судите сами – таинственностъ во всём, секреты на каждом шагу. Где в областном центре синагога? – строго конфиденциальная информация, получаемая приезжими исключительно через доверенных лиц, в свою очередь узнавших адрес у "посвящённых в страшную тайну" старожилов. Сколько в районе евреев? – Да вы что! Это ж опаснейший вопрос, моментально выдающий в вас "агента мирового сионизма". Когда в этом году Песах? – …Я вас умоляю, только не по телефону…Только с глазу на глаз, у девяностолетнего деда Ройзмана. Дед Ройзман путём одному ему понятных вычислений в таинственных сумерках коммунальной квартиры на Комсомольской высчитывал крамольные праздники по иудейскому календарю двадцатилетней давности. (Я до сих пор помню эту серого цвета брошюрку московской синагоги с молитвой "О Здравии и Процветании Советского Правительства" на всякий случай на первой странице.)

Молитва о благополучии правительства СССР. Сидур "Ха-Шалом". Москва, 1956 г.

Да что там Песах, если "вычислять" изо всех сил сливающихся с окружающей средой соплеменников и то приходилось "не по паспорту, а по морде".

В нашем классе евреем (не поступок гордого юноши, но инфантилизм его родителей) записан был только я. И даже само это слово, выведенное в журнале каллиграфическим почерком, смотрелось полунеприлично. Раз в году, озвучивая "нехорошую" национальность, классная слегка краснела и, видимо щадя мою психику, произносила "это" как можно тише. В то же время среди однокашников имелось как минимум пять "стопроцентных" и столько же ещё "полтинников" с "четвертаками". Уже с начала девяностых, вновь переписавшись альдшуллерами, все эти рябошапки моментально рассредоточились по всей географической карте облюбованных евреями мест.