— Успокойся, рыжая фурия, я ничего не сделал твоему мужику. Он — жив и, наверное, здоров еще. Но на вас кто-то напал. И это не я. Мы договорились со Слепым, что ты прооперируешь моего… человека. Я за это окажу ему услугу. Все. Он разрешил.
Врет? Или, все же, говорит правду? Зайти так далеко в убежище, не убив никого из наших и не встретив сопротивления, невозможно! А от него не пахло горелым порохом — значит, не стрелял в ближайшее время.
Трудно было думать одновременно о двух диаметрально противоположных вещах — о том, что он говорит, и параллельно, о том, что он неожиданно приятно пахнет. Не так, как "пахнут" практически все мужики, и почти все женщины, которые когда-либо за последние годы подходили ко мне настолько близко, чтобы я могла ощутить их "аромат", обычно состоящий из нот пота, давно немытого тела, мочи и других всевозможных выделений. Он пах, конечно, не фиалками, как когда-то в другой жизни говорила моя подружка по институту Инночка, но приятным мужским запахом — чистой кожи, оружейной смазки, каких-то трав и чего-то неуловимо знакомого, что пока я не могла определить. Я невольно потянулась, чтобы проверить правильность моих ощущений и на секунду коснулась носом его шеи.
Он дернулся, как если бы я отвесила ему пощечину. Отодвинулся немного и заглянул в мои глаза с расстояния в несколько сантиметров. Я сразу же принялась разглядывать лицо. И была просто-таки разочарована тем, что вижу перед собой. Да он же… он же красавчик! Просто лицо сильно испачкано — сразу не разглядеть!
Он тоже рассматривал меня. С интересом.
— Так что, доктор, поможешь моему пацану?
У него ранен ребенок? О, ну, дети — это моя боль и слабость. Тут я не могу отказать.
— Где он?
— В твоей операционной.
— Отпусти. Я иду смотреть его.
— Только без глупостей.
— Что ты! Я на такое не способна.
Я шагала по коридору к операционной, вновь натянув шапку и спрятав под нее волосы.
— Расскажи мне пока идём, что с ним произошло и как его зовут.
— Саша. Александр. Пуля попала в живот. Наш медик достал пулю, но она повредила внутренние органы. У нас нет хирурга и операционной.
— Это твой сын?
— Зачем тебе это знать?
— Скорее всего нужно будет ему кровь переливать. У близких родственников вероятность больше, что группа совпадет.
— Нет. Не сын. Не родственник даже.
И уже у двери я не удержалась и спросила лично для себя, просто из любопытства:
— Как тебя зовут?
Он удивленно посмотрел на меня, вновь подняв свою красивую бровь, но ерничать не стал, просто ответил:
