— Ещё не показатель, — авторитетно заявил Кампари.
— В чём вы пытаетесь меня убедить? — Пау воззрился на собеседника, сжав губы.
— В том, до чего вы дошли бы и без меня. Зачем мыслить категориями пола? Впрочем, — Кампари нахмурился, — я забыл о физиологических факторах. Может, у вас с Дик совершенно платонические отношения. Простите, я лезу не в своё дело. Это алкоголь.
— Да не оправдывайтесь алкоголем, — беспечно махнул ладонью Пау. — Вам просто интересно. Мне тоже интересно. О «физиологических факторах» я пока даже не задумывался.
Он помолчал, потом смерил Кампари очередным изучающим взглядом.
— «Зачем мыслить категориями пола». Не говорите такого при медиках, даже при вашем докторе Сифее.
— Сказал человек, объявивший себя гомосексуалистом в психиатрическом отделе.
После минуты пьяного смеха Пау заключил:
— В любом случае, я не всеяден, а крайне разборчив.
— Знаете, что Дик сказала мне летом, сидя на вашем месте? «Мне нравятся мужчины. Но редко». Что возвращает нас к вопросу о дамских предпочтениях. Мой отряд шутит, что своей популярностью они обязаны высокому положению, но я уверен: восемьдесят процентов их успеха — наведённый глянец плюс более-менее изящные манеры. Кто может составить конкуренцию таким, как мы? Разве что контролёры: подкачанные, бритые, по-своему лощёные — прибежище женщин, которых мы смущаем или раздражаем. Но и они — ограниченный ресурс. Триста штук на десять миллионов. Я имею в виду вооружённую элиту, а не бюрократов, которые от прочих граждан ничем не отличаются. И вы ещё удивляетесь, что женщины на вас бросаются?
Пау нахмурился:
— Наверное, вы меня убедили.
Некоторое время они сидели молча. Потом Кампари вспомнил, что привело их к дискуссии о перехвате инициативы.
— Стало быть, десятки связей не дали результатов. Вы же из-за отказов попали под подозрение?
— Не совсем. Был один эпизод. Через год после выбора имени. Я боялся темноты. Вам не рассказывали, как выглядят комнаты в интернате? Кровать изголовьем упирается в одну стену, изножьем — в другую, плюс двадцать сантиметров, чтобы было, где обувь оставить.
— А где хранить личные вещи?
— В ящике под кроватью. В общем, в этой спальне я себя чувствовал, как в гробу. Но я подружился с соседом, Эребусом.
— Эребус? Мрачно. Даже зависть взяла.
— Он тоже боялся темноты, и решил, что, назвавшись так, поборет страх.
— Красивый ход, — Кампари отсалютовал бутылкой.
— Сначала мы переговаривались через стену, но оказалось, что голоса мешают остальным спать.
