«Как ты общаешься со своим отрядом? Обронил два слова — делайте выводы».
— Человек смотрит с платформы на город, — вздохнул командор, — сомневаясь, на что он похож: на плато или яму. Плато — это равнина на возвышенности, иногда образованная извержением вулкана.
— Если про Агломерацию, то по-любому яма, — вставил кто-то.
— «Достичь плато» значит прекратить развитие, но также «плато» называют фазу полового акта — перед самой разрядкой.
— Момент на краю, — улыбнулся Фестус. — «У края платформы». С башнями всё ясно, сонные норы — квартиры.
— А плита — это барьер? — перебил Клемент.
— Не только, — Кампари посматривал на Фестуса с растущим изумлением. — Шторм…
— Про шторм знаем. Прочитайте дальше.
Он мужественно прочитал среднюю часть, расшифровал слово «мезальянс» и пересказал миф о Прокрусте.
— Ничего себе, — впечатлился Феликс. — Извращенец он был похлеще нашего архитектора. Как там его?
— Пау, — тихо сказал Кампари и, набрав воздуха в лёгкие, продолжил: — Сами подумайте, Прокруст подгонял тела своих жертв под стандарт, используя ложе как меру.
— Обалдеть! — взвилось несколько голосов разом. — С нами это творят с рождения!
— Змею представляю, — оживился Виктор. — А что с ней грешит? Тоже животное?
— Мангуст. Он убивает ядовитых змей, но против некоторых бессилен: уступает в скорости.
— Стоп, почему тогда кто сожрёт, тот и будет мангустом?
— Знаете поговорку — «Историю пишут победители»?
— Так это мы с контролёрами! — просиял Клемент под одобрительные крики. — Если захватим власть, скажем, что действовали во благо! А они нам при случае пришьют контакт с враждебными государствами! И всё-таки, причём тогда скрип крова-а-ааааа…
Клемент заткнулся, соблаговолив выглядеть смущённым и виноватым.
— Смола превращается в янтарь, — быстро сказал Кампари. — Красивый камень. Но влипшему насекомому всё равно, как выглядит плен со стороны. Наш уклад жизни кажется продуманным, мудрым — попробуй придумай достойную альтернативу. Но мы все недовольны.
— Умно, — веско заметил Феликс. — Но почему не написать, как есть? Чтобы сразу было понятно?
— Тогда не будет стрёмно, — Кампари подмигнул Клементу. — Если в тексте и была притягательность, разжёвыванием я её только что уничтожил.
— Ну не скажите. Давайте ещё раз.
После десятой декламации он шепнул Дик:
— Я уже на автопилоте. Как поезд.
— Да? А с каждым разом читаешь всё лучше, — удивилась она.
— Завязываем, — Кампари поднялся на ноги, в кои-то веки застёгивая пуговицы на сюртуке. — Я собираюсь на фабрику. Кто-нибудь со мной? Или все устали?
