Ночь у края платформы: что там — яма, плато?
В башнях — сонные норы, вдосталь крови и корма
под надёжной плитой, всё в порядке, всё в норме,
и не счастлив никто. Страшно хочется шторма.
Страшно, хочется… Стой.
Нет событий — нет бед. Слышал звук? Это хрустнул
твой хвалёный хребет. Грех змеи и мангуста —
и не тянет блевать. Скрипы — просто кровать
или ложе Прокруста? Утро, зарево. Густо
населённый мешок не врубился ещё
кто есть кто, что смешно и по-своему грустно:
план готов наперёд — кто второго сожрёт,
тот и будет мангустом. Очень просто и гнусно —
мезальянс как искусство.
Что янтарь, что смола для застрявшей букашки.
Не по росту замашки: до ошмётков, дотла…
Нет свободы — нет зла. Тихо-гладко по норам,
мы достигли плато. Под плитой, под снотворным
все в порядке, все в норме, и не счастлив никто.
Адски хочется шторма.
— Как-то стрёмно, — пробормотал Клемент после минутной паузы.
Кампари оторвал лоб от согнутых коленей и ухмыльнулся:
— Не то слово.
— Круто, что можно так, — Виктор несколько раз энергично кивнул, сопроводив движения шеи взмахами рук.
— Его пропёрло наличие ритма, — расшифровал непривычно серьёзный Фестус.
— Точно, — обрадовался Виктор. — И вообще… Складно. Ясно, почему раньше так развлекались. Это ведь что-то добарьерное?
Фестус уронил лицо в ладони и застонал:
— Меня окружают тупицы! Все тупицы! Поголовно!
— Положим, не все, — протянул Клемент. — Я давно подозревал, что командор не ограничивается ночными бдениями и алкоголем.
Под шепоток осознания Фестус вскочил и, задыхаясь, выдал:
— Если хоть кто-нибудь сболтнет о том, что здесь слышал, я собственноручно его прикончу! Любого из вас!
Ему ответили криками:
— За кого ты нас держишь?
— Не нервничай, — Кампари был тронут и благодарен — выходка Фестуса отвлекла внимание от его собственных дрожащих рук и пылающего лица. — Такая мелочь. Вот если бы я развороченные суставы в цветах рисовал…
— Командор, давайте ещё раз, — зычный голос Феликса перекрыл общее жужжание. — Во-первых, мне понравилось. Всем понравилось?
Подтверждающие междометия. Ну конечно, они одобрят всё, что он сделает. Голым в Центр явится — и то поаплодируют.
— Во-вторых, я ничего не понял.
Кампари оценил искренность и повторил.
— Я всё равно ничего не понял, кроме того, что все в порядке и никто не счастлив, — покаялся Феликс.
— Я тоже, — присоединился Юлиус. — Ещё уловил, что кровать скрипит.
Фестус, судя по выражению лица, пребывал в чистилище, а правая рука Кампари онемела, потому что Дик сжимала её выше локтя.
