— Понятно, — девушка поднялась с пола и размялась.
— Я провожу вас до Линий, — Кампари уже стоял на пороге с фонарём в руке.
— Оставьте мне номер, — сказал командор, когда закрылись двери станционного лифта. — Мало ли что случится за ночь.
— Ночью ничего не случается.
— И всё же.
Они вышли на тёмную платформу. Кампари достал из внутреннего кармана блокнот, полистал, нашёл пустую страницу, протянул спутнице ручку, но она так и не взяла её в пальцы. После секундной паузы он спохватился.
— Никак в голове не укладывается, что второй разряд учат только печатать. Диктуйте.
— 4963578. Всеобщее равенство в действии: бумага — предмет роскоши, а вы носите её в кармане.
— А то, — ухмыльнулся он. — Послушайте, я не знаю, как вас зовут. Теряю человеческий облик с этими номерами.
Нос поезда блеснул в темноте. Мягкое шипение, лёгкий гул: вагоны поравнялись с платформой.
— Надеялась, не спросите, — девушка шагнула в разъехавшиеся двери и обернулась: — Бенедикта.
Широкая, виноватая улыбка объяснила остальное: выбранное имя подходило десятилетней девочке, мечтающей о монастыре, теперь же она считала его нелепым.
Мгновенное взаимопонимание, превращающее собеседников в сообщников, ножом полоснуло по сердцу, всколыхнув воспоминание — ускользающее, недоступное. Когда, с кем он это уже испытывал? Искры душевного родства с госпожой Авилой имели иной оттенок. Сверстники, личная армия? Здесь тоже была дистанция: Кампари был для них примером для подражания и загадочным существом.
— Как прикажете вас называть? — спросил он. — Дик?
Она нахмурилась, просияла. Двери захлопнулись, и Кампари не услышал ни звука, но показалось, что её тонкие губы произнесли:
— Сойдёт.
По слухам, Медицинский Совет прислал командору письмо с печатью и предостережением: он приблизил ненадёжного человека — досадную оплошность гражданского воспитания. Вероятно, сей факт ускользнул от него, но эта женщина, Бенедикта (номер 4963578), отказалась от благородной и почётной миссии. Разве может она трудиться на благо общества, пока Медицинский Совет не разберётся в причинах, побудивших её принять неверное решение, и не окажет ей помощь?
Командор якобы ответил таким же официальным посланием, в конверте и с печатью, в коем содержалось всего одно слово: «Отвяньте».
Реальная история была несколько длинней.
Письмо с печатью, призванной вызывать трепет в сердцах, Кампари действительно получил. Вспомнив уроки госпожи Авилы — «бюрократическая волокита и тонна обаяния» — он обратился к Совету через пункт связи:
