». Чем больше вас ругают, тем больше вы нравитесь детям. Про вас рассказывают ужасы — им любопытно. Вам ставят в вину ваш возраст — они на вашей стороне. Для перворазрядников ваш быстрый взлёт — обещание. Вдруг им тоже не придётся всю жизнь провести за одним столом? Со второразрядниками труднее, они более управляемы, но спасает женская половина, — Фестус поклонился в сторону Дик. — Юные барышни запоминают самое животрепещущее. Вы приблизили к себе пищевую курьершу, по некоторым версиям, в луже подобрали. Все второразрядницы представляют себя на её месте. Вот на людей от тринадцати до шестнадцати вам и придётся опираться.
Кампари упал в кресло и запрокинул голову.
— Крысолова к ночи поминать явно не стоило, — протянул он. — Фестус, забудь об этом. Детей втягивать нельзя.
— Командор, я вас умоляю, — возмущённый возглас из-за ширмы заставил всех подпрыгнуть. — Какие они вам дети?
— Будь моя воля, я бы и тебя не втягивал!
— Ладно, — развёл руками Фестус. — Прибережём вариант с интернатами на чёрный день. Но я не представляю, как можно поднять взрослое население. Вам придётся пообещать им царство небесное.
— Незачем их поднимать, — Кампари встал и снова зашагал по кабинету. — Пусть сидят по домам.
Фестус уронил челюсть.
— Допустим, нам удалось поднять народ нереальными посулами, — продолжил командор. — Что мы будем делать с неуправляемой толпой потом? Посмотри на нас. Он, — Кампари указал на ширму, — из тех, кто первыми попадает под раздачу при любых потрясениях. Дик, возможно, и тянет на пассионария, готового сложить голову на алтарь общей свободы…
— Но, к сожалению, не может позволить себе такой роскоши, — тихо сказала Дик, тоже мельком взглянув на ширму.
— Тем более. Мы вообще больше похожи не на тех, кто устраивает революции, а на тех, против кого их устраивают.
— Если что, я никогда не говорил: «У них нет хлеба? Пусть едят пирожные», — сощурился Фестус. — Хлеба навалом, с пирожными — напряг.
— Да, пятью хлебами народ нынче не поразишь, — раздалось из-за ширмы.
— Всё равно индивидов с такими способностями нет в наличии, — развёл руками Кампари. — Так что царства небесного обещать не могу. Максимум — не лишённое интересных деталей чистилище.
Он встал посреди кабинета.
— Разве мы узнали нечто новое? Агломерация не хочет перемен. Граждане не виноваты в том, что сделаны из более мягкого материала, чем Дик или Пау. Свобода совести, невмешательство государства в личную жизнь — этого хотим мы, а не Агломерация. Поэтому проводить реформы придётся своими силами. Довольно того, что безответное население против нас не взбунтуется.
