— Теплицы чем провинились? А толкать неподъёмную тележку — исключительно женское дело? — Кампари снова зашагал по кабинету. — Странные понятия. Руки заняты, голова нет, вот и лезет дурь.
Фестус расхохотался.
— Перворазрядник рабочего не разумеет. Мы попадаем в одну когорту с контролёрами. Даже те, кто краем уха слышал о противостоянии, думают, что мы «из одного теста сделаны».
— «Ворон ворону глаз не выклюет», — пробормотал Кампари.
— Именно. Власть окончательно перетекла к контролёрам лет сорок назад, а кто заметил? Короче, Центр и Отдел Контроля — «управление», которое удобно обвинять во всех грехах. «Всех собрать и сдать в Медицинский Совет, тогда будет порядок» — ещё одна цитата.
— Больше порядка? Шеренгами на работу ходить?
— О, порядок — это такое мифическое животное. Граждане старше шестидесяти любят говорить: «Раньше порядок был, а теперь — раздрай». Если пытаешься выведать, что было раньше, некоторые сердятся и не могут сообщить ничего определённого, другие включают воображение: продуктовые списки были длинней, все работали, а теперь молодёжь отлынивает, даже погода была лучше, и вообще, командору нет двадцати пяти — добра не жди. «Вот раньше» — магическая формула, порождённая тем, что пожилые граждане скучают по собственной юности. Вернёмся к сплетням. Все упиваются слухами про перворазрядников. Ударники пищевой промышленности знают, что куриное мясо идёт ещё и в консервы, но по квартирам консервы не развозят. Вывод: контролёры жрут курятину, как прочие граждане — чёрствый хлеб за шашками. Не ради утоления голода, а для удовольствия.
— Дым без огня, — засмеялся Кампари. — Контролёрам действительно полагается больше мяса, чем инженерам и связистам: нужно же поддерживать физическую форму. Рабочим привозят не меньшие порции, а консервы — стратегический запас на случай голода. Но всё равно здорово.
— Ещё у контролёров огромные квартиры, спят они под тремя одеялами, и у каждого по семь комбинезонов — на все дни недели, — на одном дыхании выдал Фестус.
Кампари тяжело вздохнул.
— И этим фантазия ограничивается?
— С нами всё несколько забавней, — утешил Фестус. — То есть мы тоже жрём народные консервы и спим под тремя одеялами в огромных квартирах, но у нас вдобавок есть Дик, чья история расползлась и приняла монструозные формы. Её то и дело превращают в детоубийцу, а когда слышится голос разума, говорят: «Отказ подарить жизнь и есть убийство. Дай таким тварям волю, они научатся прерывать беременность». Есть ровно противоположная версия: у вас, командор, на ней болезненная фиксация, а конфликт с Медицинским Советом случился на другой почве. Короче, вы где-то прячете ребёнка и чуть ли не семью реставрируете.
