Командор гордился своим отрядом, Кампари сочувствовал им, превратившим даже утренние встречи в инструмент взаимодействия с Агломерацией. Командор понимал, что метаморфоза неизбежна, Кампари скучал по безответственным шалопаям.
Домашние встречи проходили на подъёме: компания дышала мечтами. Всерьёз Кампари обсуждал туманное будущее с Фестусом, в кабинете, и от этих диалогов раскалывалась голова и портилось настроение.
— Пусть граждане довольствуются малым! Пусть вообще не включают голову! Какая часть мозга отвечает за воображение? Отрезать её при рождении! Пусть едят, что дают, спят по часам, и работают семь дней в неделю! — командор грыз костяшки пальцев и мерил шагами кабинет. — Секс лучше тоже отменить, а то велик риск скрытого насилия. И всё, порядок. Винтики в механизме. Система работает.
Дик покачивалась на табурете в такт воплям Кампари, понимая: беседа с Фестусом, чья рассудительность граничила с цинизмом, в очередной раз лишила командора душевного равновесия. Из-за ширмы, делившей кабинет пополам, раздавались нетерпеливые вздохи и бормотание. Теперь там была территория Пау.
Архитектор утверждал, что может создать новый город, не выходя из квартиры, но Дик сдала его с потрохами: «Он не видит краёв. Возится с чертежами до утра. Стол рассчитан на одну тарелку, места не хватает, он раскладывает бумагу по полу, сворачивается в три погибели и рисует при нашей жалкой лампе, подсвечивая фонариком, а потом у него болят глаза и позвоночник».
Кампари чуть не запретил Пау забирать папку с бумагой домой. Кроме здоровья художника его беспокоили нервы Дик: для того ли она ночевала в чужой квартире, чтобы забиваться в дальний угол, уговаривать Пау отдохнуть и чувствовать себя лишней на этом празднике одержимости?
— Не вставайте между мной и карандашом, — угрожающе шипел Пау. — Ради чего я в Центр перевёлся?
Крыть было нечем.
— Ночь — моё личное время, — продолжалось качание прав. — Планы и расчёты заставляют забыть о творческой импотенции.
— Ничего себе, импотенция, — Дик крутила пальцем у виска. — Подглядывать он не разрешает, но, знаешь ли, трудно ничего не увидеть, когда сидишь в бумажном гнезде.
— Я не придумываю ничего нового, — мрачно отзывался Пау. — В проекте моим стилем не пахнет. Опираюсь на добарьерные находки.
— Я знала, на что иду, — мужественно заключала Дик. — Но пусть он хотя бы днём работает в человеческих условиях.
Когда в кабинете появился стол, выполненный по особому заказу и размером в два раза превосходящий командорский, Пау почти сменил гнев на милость.
