— А ведь шесть часов доставал швею, — хихикала Дик. — «Мне теперь всё дозволено, не уйду, пока не получу желаемого».
Короткая, узкая курточка (итог страданий портнихи) сидела на архитекторе как влитая, а шнуровка вместо молнии не давала покоя Феликсу: «И не лень тебе завязывать верёвочки?». «Кто я без мелкой моторики?», — невозмутимо отзывался Пау.
— Я в своё время на пальцах объяснял, чего хочу, — признался Кампари в ответ на откровения Дик. — А он молодец, набросал картинку. Лучше б, конечно, голые кости рисовал… Увы, не поспоришь: зря пренебрёг капюшоном.
— Кто бы говорил.
— Командор, вы в таком виде не доберётесь, — заметил Фестус, поглядывая в тёмное окно.
— Утреннюю дорогу как-то пережил, — отмахнулся Кампари.
— Отморозишь уши — их даже доктор Сифей на место не пришьёт, — предупредила Дик.
— Вы что, Медицинский Совет? Почему вас так беспокоит здоровье моих ушей?
— Да не ушей — мозга, — пояснил Фестус.
— Ладно, следующей зимой распоряжусь лимитом разумней, — поднял ладони Кампари. — Но сейчас-то вы что предлагаете? Пересидеть тут до весны?
— Всё проще, берите мой плащ, — спокойно ответил Фестус. — У меня несколько тёплых.
— Откуда такое богатство? — изумился Юлиус.
— Во-первых, — назидательно произнёс Фестус, — зимняя одежда у меня живёт дольше, чем у некоторых. Во-вторых, я осознаю, что не отличаюсь крепким здоровьем, и требования к портным выдвигаю на основе сделанных выводов.
Кампари и Пау нервно переглянулись.
— Цвет мокрого бетона, конечно, — пожал плечами Фестус, когда командора засунули в его плащ. — Но в нечеловеческих условиях о красоте уже не думаешь.
Он явно скромничал: «цвет мокрого бетона» прекрасно сочетался с его белокурыми локонами и голубыми глазами.
— А ещё к моей одежде не пришивают эполеты, — будто невзначай обронил хозяин квартиры. — Вас издалека идентифицируют по знакам отличия и по знаменитым приметам, типа волос. А кто знает вас в лицо? Определённо не вся Агломерация. Носите на здоровье, хоть до марта. Только не наседайте на попутчиков с разговорами — за копателя картошки всё равно не сойдёте. Разумней свернуться в углу вагона и притвориться спящим. Можно такого о себе наслушаться!
И Кампари наслушался до изумления. Хотя мог прикладывать меньше усилий: летний разнос на тему «Сотня удалённых в месяц — неужели об этом не сплетничают?» произвёл на отряд неизгладимое впечатление.
Молодые люди начинали топорно, но за несколько месяцев слух и зрение обострились: они с первого взгляда определяли профессию, строили сложные цепочки знакомств, учились молчать или вовремя вставлять реплику, изображать любопытство или равнодушие, не спорить, а поддакивать.
