— Не знаю. А если бы мне у них понравилось? Но помутнение было неподдельным. Из него-то меня и выводили током.
— Вы можете рассказать об этом?
— По делу я скажу не больше, чем библиотека. Или вы думаете, что электросудорожную терапию вчера придумали?
— Теперь, когда вы произнесли это, до меня дошло, — прикрыл глаза Кампари. — Попадались упоминания. Должен был сообразить, ещё когда вы проговорились на платформе. Но я думал, такие методы остались в добарьерных временах. Ничего себе, «наука далеко шагнула». Теперь хоть ясно, почему никто не имеет права разглашать происходящее в Совете. Скандал же выйдет.
— Вряд ли, — Пау покачал головой. — Я всегда интересовался тем, что меня пугает, поэтому исследовал доступные источники на эту тему, хоть и не предполагал, что такие знания мне пригодятся. В добарьерных обществах электросудорожная терапия давала результаты там, где препараты оказывались бессильны. Применялась к душевнобольным на вполне законных основаниях.
— Лоботомия, дыба и костёр тоже применялись на законных основаниях. К тому же, я не уверен, что вы были душевнобольным до попадания в руки психиатров.
— Как вам сказать? Я плохо осознавал действительность: начал же рисовать за рабочим столом. Даже не испугался, когда отобрали карандаш и сумку — только был раздражён, что прервали. Кричать и отбиваться начал потом.
Кампари поднёс бутылку к губам, запах хвои ударил в нос.
— После сеансов я с трудом вспоминал, вели меня или везли, сопротивлялся ли я, когда опять брили волосы, говорил ли что-нибудь, когда крепили электроды.
— Волосы. Слушайте, разве волосы могут помешать? Электроды же к вискам крепят?
— Попадались упоминания, говорите? По-моему, вы поскромничали. Да уберите пальцы от висков, не показывайте на себе!
— Как вы суеверны.
— Суеверен. Кстати, вопросом про волосы я тоже до сих пор задаюсь. По плечи я никогда не решался отрастить — это лишь коронованным деспотам и их фаворитам можно. Но вот досюда, — Пау коснулся челюсти ребром ладони, — отпустил. Меня коротко подстригли в первый же день, а брить наголо стали только перед сеансами. Ещё каждый раз тошнило. Наизнанку выворачивало. Голова раскалывалась. Говорил совсем не то, что хотел сказать.
— А координация движений?
— То, что вы наблюдаете сейчас, не идёт в сравнение с тем, что происходило после сеансов. Теперь-то я себя контролирую, если двигаюсь медленно и сосредоточенно, а тогда сам ходить не мог. Но основные симптомы сглаживались за несколько часов. Чего не могу сказать о страхе перед следующим сеансом.
