Истинные приключения французских мушкетеров в Речи Посполитой | страница 66
— Крепкий союз может создаться со Швецией, — неожиданно заявил гетман.
Д’Артаньяна как огнем обожгло.
— Вы получали конкретные предложения?
— Получал, — с важностью сказал Хмельницкий.
Он с любопытством — уже в который раз — посмотрел на француза. А тот уже не в силах был скрывать волнения.
— Первый министр Франции хочет предостеречь гетмана Войска Запорожского от союза со шведским королем, — тихо произнес д’Артаньян.
— Это от чего же? — поинтересовался Хмельницкий. — В последней войне Швеция и Франция воевали сообща. Союзники, стало быть. Если я со шведским королем на союз пойду, значит и французскому государю стану союзником, так ведь?
— Война закончилась, не сегодня-завтра будет подписан мир. О разрыве союза речи не идет, но…, — д’Артаньян замялся.
— Но? — переспросил Хмельницкий.
Он спокойно ждал продолжения, но в общих чертах уже обо всем догадался.
— Теперь, когда война закончилась, все будет уже по-другому, — гасконец, честно говоря, и сам толком не понимал, что именно будет по-другому, а потому лишь повторил фразу, которую услышал от Мазарини.
— И что же будет по-другому? — Хмельницкий как будто прочитал его мысли.
— Я во всем этом не очень хорошо разбираюсь…
— А чем именно Швеция не угодила кардиналу? Неужели Франция с ней воевать собралась?
— Нет! Как можно о таком помыслить!? — воскликнул д’Артаньян. При этом в голове у него пронеслась мысль, что он совершенно не знает на этот счет планов Мазарини, в которые тот его, разумеется, не посвящает, и среди которых, как знать, что-то подобное, может, и имеется. — Дело вовсе не в этом! Кардинал считает, что шведскому королю доверять нельзя. Оттого и предостерегает гетмана от такого союза.
— А кому сейчас доверять можно? — спокойно сказал Хмельницкий. — Я, вот, никому не доверяю, — он в упор посмотрел на гасконца.
Д’Артаньян от смущения потупил глаза.
На улице стемнело, в комнате зажгли свечи, в их неровном огне лицо гетмана казалось зловещим.
— Может, еще и с Польшей договоримся, — произнес устало Хмельницкий. — Поздно уже. Я пока ответа первому министру дать не могу. Думать буду. А с вами, граф, — гетман снова перешел с д’Артаньяном на учтивый тон и обращение на «вы», — нам еще предстоит не одна беседа. А пока — прощайте.
Он хлопнул в ладоши. Вошел козак, который все это время прислуживал им, то появляясь в комнате, то исчезая.
Д’Артаньян, понимая, что аудиенция окончена, встал из-за стола, поклонился и вышел в сопровождении козака. Из комнаты, в которой остался Хмельницкий, послышались звуки музыки — гетман, пребывая в меланхолии, навеянной разговором с французским посланником и горилкой, терзал струны бандуры. Д’Артаньян шел к своей палатке, не оборачиваясь. Вскоре музыка перестала быть слышна.