Я его впервые увидела!
Он даже не сказал, куда поеду.
— Андрей… — застонала я.
— Послушай, Лена… Его жену похитили перед самыми родами для шантажа, она чуть не погибла. Я не хочу, чтобы это повторилось. Оставаться со мной долго ты не сможешь, а без меня тебе будет безопасней в другой стране. Это гарантии.
— И ты хочешь, чтобы я поехала с ним? Ему можно верить?
— Он не продаст и сделает, как сказал. Вывезет тебя за границу и устроит там. Не бойся… Не бойся, моя девочка.
Моя девочка… Надо же. Интересно, он помнит этот свой шепот в постели? Он мне в висок каждый раз это шептал. Я вспомнила ощущение наших вспотевших тел, прижатых друг к другу, сплетенные пальцы, его дыхание на шее, в животе сладко, горячо и влажно между ног…
Моя девочка…
Теперь он чужой и страшный.
— Не спорь, — невнятно закончил он. — Это было твое решение.
Я притихла на сиденье, понимая, что ничего не могу изменить.
Настроение которое после прогулки и шопинга стало чуть лучше, испортилось. Еще и дождь пошел. Дома я разобрала в своей комнате покупки. Он прав: это я так решила, оставив ребенка. Теперь большой ложкой черпаю последствия. Говорят, когда выходишь замуж, не просто соглашаешься быть с кем-то, но и делить его судьбу. Вот я и разделила. Теперь в моей жизни все будет временным. Имя, страна, не говоря про остальное. Чувства только вот останутся. И воспоминания.
Я проветрила квартиру, впуская в комнату шум дождя и запах влаги. Небо стало серым, низким от свинцовых облаков. Из кухни тянуло дымом.
Когда я прилегла, Андрей постучал по косяку, предупреждая, что собирается войти.
— Ты как? — неопределенно спросил он. — Я тебе купил кое-что. Забыл отдать.
Я с интересом подняла голову.
Андрей положил на кровать альбом и пару карандашей.
— Это тебе. Ты говорила, что художница.
Он меня жалеет, поняла я, рассмотрев темные, глубокие глаза.
Жалеет, потому что понял, что я сделала, когда начала с ним встречаться и после оставила ребенка, и понял быстрее, чем я: взяла свою жизнь, подняла повыше, как красивый хрустальный шар, да и расколотила об пол.
— Все наладится, — сказал он. — Лет через десять будешь вспоминать это время с легкостью.
— Не думаю.
Я рассматривала напряженные морщинки вокруг глаз. А где будешь через десять лет ты? Я не спросила, по глазам видела ответ — в могиле.
— А знаешь, — сказала я. — Можешь не уходить на кухню, если не хочешь. Там негде спать. Оставайся.
