Я лучше там объясняться буду, чем в клубной комнате без окон.
Вита тихо всхлипывала рядом. С появления хозяина она не сказала ни слова.
— Вызовем, — усмехнулся он. — Сначала досмотрим. Еще прячешь что-нибудь? Одежду скидывай.
Вита заныла.
— Вы не имеете права…
Я старалась говорить твердо, несмотря на тихую истерику, которая застыла в центре груди, как сжатая пружина.
— А ты не имеешь права толкать дурь, — с вызовом кинул он. — Я вам раз и навсегда отобью охоту делать это в моем клубе. Мы тут дурь не любим. Ты тоже перестанешь любить. Обыщите их.
— Нет…
Охранник направился ко мне. Я хотела сказать твердо, осадить его, но изо рта вырвался жалкий всхлип, почти стон, когда я вспомнила, как грубо он ковырялся огромной лапой в сумочке.
— Не надо, — захныкала я, когда он развернул меня спиной и толкнул на стену, заставляя упереться руками.
Ладони обхватили стан.
— Какая хорошенькая, — словно невзначай он прижался пахом к моим ягодицам.
Владелец все видел, но не вмешался, даже когда я с мольбой оглянулась через плечо. Невозмутимо затянулся и выдохнул дым. По безжалостным глазам понятно, что ему даже приятно смотреть, словно он извращенец какой-то…
— Помогите! — неожиданно для самой себя заорала я, и тут же получила по шее. В глазах потемнело, ноги подогнулись и я упала, сквозь шум в ушах и темноту услышав:
— Шеф, рефлекс, — меня похлопали по щеке — это больше похоже на пощечину, чем на попытку привести в чувство. — Вставай, деваха…
Он приподнял меня, я встала на колени, расставив дрожащие ноги, и оперлась на стену. Перед глазами еще было темно, в себя меня привели рыдания Виолетты.
— Принесите стул, — велел хозяин.
Просьбу тут же выполнили, и тот сел, закинув ногу на ногу. Смотрел, словно на представление, как грубые руки, сминая тонкое платье, снимали с меня корсет.
Больше я не орала.
Бесполезно. Снаружи меня не услышат, а этого типа не тронут вопли, у него слишком масленый взгляд. Я надеялась, нас обыщут и отпустят. Вита судя по всему, в такой переделке уже была — и с ней все в порядке, она даже снова в клуб пришла…
— Я не виновата, — все-таки заныла я, когда охранник начал расстегивать платье.
С Витой рядом происходило то же самое, что и со мной.
Я плакала, стоя лицом к стене, пока платье не соскользнуло к ногам.
— Повернись.
Я повернулась, а взгляд поднять не смогла. Прикрыла одной рукой грудь в роскошном и многообещающем лифчике Виолетты, и ладонью пах, зная, как просвечивает черное кружево.
