Работала. Вечерами сидела одна. Я думала, будет легче.
А меня крыло без него.
Мы не так долго встречались, но пришлось привыкать жить без него, и это было больно. Может быть, гормоны виноваты. Может, тотальное одиночество. В моей комнате было уютно, спокойно, я ощущала себя кошкой, устроившей логово в преддверии родов, но от тоски хотелось выть… Каждый день плохо до боли в горле и слез по ночам.
Мне хотелось, чтобы он был рядом, а не отправил на аборт.
Я сидела у окна с блокнотом, черкала карандашом. Валера меня хвалил раньше, говорил, я хороший график. Я так и не забрала у него вещи, хотя они мне позарез нужны. Еще немного и они на меня не налезут, когда начнет выпирать живот.
Пока я боялась там появляться.
Боялась появляться везде, где Андрей мог найти меня.
Из-под грифеля сами собой выходили четкие, рваные штрихи. Экспрессивные из-за эмоций, которые сводили меня с ума. Раньше я часто рисовала Валеру, но сегодня это не он. По памяти я рисую нашу первую ночь с Андреем. Рисую его тело в деталях: дорожку волос внизу живота, рельефные мышцы, которые меня восхитили, шрамы на груди. Одна рука заброшена за голову. Я выделяю бицепсы. Рисую темный, полный первобытного зла, взгляд. Кривой рот. Кольцо на руке. Его приятно рисовать: я словно к нему прикасаюсь. Пока я рисую — он мой.
Только мой.
Говорят, опасный мужчина одновременно начинает манить.
Это правда.
Я рисую себя рядом с ним. Мою руку на его животе. Рисую, как лежу на плече. Как мы целуем друг друга. Заполняю страницу за страницей, пока не стирается карандаш.
Такое чувство, что той ночью меня коснулась темнота и что-то во мне изменила.
Зачем я спала с ним.
Теперь будет сниться. Буду вспоминать, жалеть, мечтать и мучиться, что было бы, если бы не ушла. Я его полюбила — за ту ночь. За голос, за глаза, за шрамы…
Полюбила дьявола.
Аборт можно сделать до двенадцати недель.
Так меня предупредили.
То ли по мне видно, что я одна — без семьи и с финансовыми проблемами, то ли так говорили всем юным девушкам без мужа. В двенадцать недель мне назначили первое, самое важное УЗИ.
— Морозова!
Я поднялась с кушетки и направилась за медсестрой в кабинет.
— Ложитесь, — ничего не слыша от волнения, я улеглась на кушетку, задрав блузку.
Сейчас я больше всего хотела, чтобы мама была со мной. Или отец ребенка. Но Андрей не похож на того, который за ручку будет водить свою женщину по беременным делам. Несмотря на то, что врач старалась быть дружелюбной, было видно, что таких, как я, у нее много и она торопится.
