— Командовать им буду я. На КП останутся три-четыре офицера во главе с вами.
— Может, мне сподручнее командовать таким подразделением?
— Приказ слышали? — вскинул сердитые глаза на начальника штаба Сухиашвили.
Михаил Михайлович только принял стойку «смирно» и чуть щелкнул каблуками.
Когда начальник штаба плавно закрыл за собой дверцу блиндажа, Сухиашвили встал, молча прошел несколько раз взад и вперед и остановился против меня.
— Да, комиссар, решение возможно только такое.
— Я попрошу тебя дополнить распоряжение: создать не одну, а две боевые группы. Командовать политотдельцами буду я. Дело ведь здесь не в числе. Эти две группы будут равны двум хорошим гвардейским ротам полного состава.
— Согласен. Хорошее предложение. В самое ближайшее время проведем занятие. Особенно четко отработать надо бросок на позицию. Если доведется, комиссар, сегодня и нам сразиться в открытом бою, то мы, считай, последнее выложим на алтарь отечества.
Наступил седьмой день боя. Ночь на 13 марта офицеры штаба и политотдела провели на позициях. Положение осложнилось до чрезвычайности. Расчет на «генеральную» чистку тыловых подразделений не оправдался. В тылах и у артиллеристов с большим трудом удалось набрать до полуроты годных к строю бойцов. Большую часть их направили на пополнение в 1-й стрелковый.
Роту разведчиков, сократившуюся теперь до взвода, пододвинули ближе к переднему краю. Вместе с автоматчиками они составили последний резерв командира бригады и готовились для контратаки на случай прорыва противника в глубину. Наступило 13 марта. День выдался погожим: безветренный, теплый, солнечный. Командир бригады капитан первого ранга Сухиашвили, его заместитель полковник Неминувший и начальник артиллерии полковник Иванков еще до рассвета ушли на наблюдательный пункт.
В этот день я вынужден был остаться в штабе. Ночью, возвращаясь с передовой, я получил небольшую контузию и комом земли, выброшенным из воронки разорвавшегося снаряда, мне повредило ногу.
И вот только-только появились признаки рассвета, как сверху донесся нарастающий гул. Предутренняя мгла не позволила нашему разведчику точно определить курс приближающейся эскадрильи врага. Одно ясно было, что на сей день фашисты решили открыть авиационно-артиллерийскую подготовку к наступлению массовым налетом с воздуха.
Первые бомбовые удары гитлеровские летчики обрушили на артиллерийские позиции капитан-лейтенанта Баренцева. Враг бросал крупные бомбы. В 10 часов над «пятачком» появились три группы Ю-87. Они поочередно нанесли удары по артиллеристам, стрелковым батальонам и штабу бригады — деревне Куземкино, насчитывающей к этому времени всего до десятка домов. Добрую половину их бомбы врага разнесли в щепы. Снова каким-то чудом сохранился штабной дом.
