— Да так только на войне может быть!
Еще не осела полностью пыль, а назойливый гул приближающихся фашистских самолетов снова загоняет нас в блиндаж. Картина повторяется с небольшими вариациями. Слышу, как гуськом, по одному, подходят бомбардировщики. Вот они совсем близко, рядом. И тут же в блиндаж снова врывается вой сирены. Он стремительно нарастает, следует пулеметная очередь, за нею душераздирающий свист бомб, оглушающие разрывы. Дрожит, прыгает блиндаж.
— Надо нам было в этой мышеловке собраться вместе! — говорит дивизионный комиссар Муравьев во время паузы между разрывами. — Неопытность-матушка... А блиндаж ничего. Держится...
— Нас, видать, пожалел, — в тон ему ответил Сухиашвили.
Самолеты снова удаляются, наступает тишина. Но никто не поднимается. Знают, что пауза будет непродолжительной. Действительно, проходит три-четыре минуты, и гул моторов нарастает, зловеще приближается к нам. Нервы — точно струны, натянутые до отказа. Хорошо слышу, как самолеты разворачиваются для четвертого захода. Связь снова порвалась! Сухиашвили рывком поднимается на ноги, резко толкает дверцу и в полуразваленный выход с трудом протискивается наружу.
— Пошел к связистам. Может, у них нет обрыва, — сказал он на ходу. Нарушение связи с батальонами его бесит.
Четвертый заход оказался самым ожесточенным. Фашистские летчики, словно догадываясь о неэффективности своей бомбежки, теперь вконец обозлились. Каждый самолет выпускает из пулемета длинную очередь и сбрасывает одну-две бомбы. Стонет земля. Воздушные волны резко ударяют по ушам. Осколки, куски земли, искромсанные части деревьев колотят стенки На крышу грохнулось дерево. Блиндаж тяжело качнулся, на головы рухнула земля.
Делаю попытку повернуться на бок. Получилось. «Ну,-. думаю, — все в порядке». Муравьев тоже задвигался:
— Жив?
— Нормально.
— Другие как? — уже веселее спросил дивизионный комиссар.
— Живы! Живы! — послышалось в ответ.
Темная масса пыли стала рассеиваться, проступили контуры внутренней части блиндажа. Потолок его осел и сильно накренился. По очереди с трудом протискиваемся в узкое отверстие и выбираемся на свежий воздух. «Музыканты», как окрестили матросы немецкие самолеты Ю-87, улетели. Связисты уже трудились над исправлением поврежденной линии. По мере восстановления связи комбриг слушал доклады из частей. Потери были ничтожными. Артиллеристы совсем не пострадали: гитлеровцы отбомбили ложные позиции.
На этом наблюдательном пункте комбриг оставил полковника Неминувшего. Сам же он, военком Муравьев и полковник Иванков заторопились на запасной НП. Минометчики ушли к себе, мы с Куликовым направились в роту противотанковых ружей. Она занимала оборону вдоль Холмского большака.
