Приверженность трансперсональной психологии к такого рода эпистемологии и онтологии несомненно отражала также мощное наследие современного гуманизма и более длительной западной гуманистической традиции, восходящей к Возрождению и ещё дальше, к древней Греции, традиции, которая прославляла высшую ценность отдельного человека — индивидуального человеческого опыта, человеческого потенциала и самоосуществления. Кроме того, решающую роль в усилении приверженности трансперсональной психологии к внутреннему эмпиризму сыграла несдержанная и интенсивная субъективность большей части психоделического опыта, который был ключевым фактором в преобразовании философии поколения трансперсональных мыслителей.
Менее очевидным, хотя и не менее сильным, было влияние скрытой драмы современной западной души, стремившейся выйти из своей исторической религиозной матрицы, то есть определять себя независимо и таким образом в некотором смысле освободиться от христианства — преобладающего носителя западного духовного порыва на протяжении большей части двух тысячелетий. Все лидеры трансперсональной психологии работали в рамках западной культурной традиции и боролись против этой традиции, религиозное воображение которой глубоко формировалось христианством и пребывало под его сомнительным господством. Для этого конфликта были многочисленные и сложные причины, но антагонистическая реакция — порой едва заметная, порой явная — против иудео-христианского наследия в западной культуре была общей для всего трансперсонального сообщества и более широкой контркультуры, частью которой оно было, и это в свою очередь способствовало его огромному интересу к духовным богатствам Востока. Но за пределами явно духовного и религиозного измерения этой позиции все лидеры трансперсонального движения разделяли общую подоплёку исторической борьбы Просвещения с христианской религией за господство в современном мировоззрении.
Призыв Просвещения ставить на первое место универсальную истину объективной реальности — недвусмысленную независимую истину, которая могла быть надёжно подтверждена непосредственным опытом и подходящими экспериментальными процедурами, которая превосходила многообразие различных культурных и личных точек зрения, очищая ум от всех субъективных искажений и суеверных заблуждений и освобождая реальность от всего мифологического багажа и всех антропоморфных проекций, — этот ключевой призыв эффективно послужил проекту освобождения современной мысли от осознававшихся ограничений догматического христианства.
