- “Этого не может быть”. - Подумал он. Это какая-то уловка. Но это точно было реальным. Баласару казалось, что он оказался посреди снежного простора, который он пытался пересечь.
Затем он услышал, как что-то еще движется по снегу. Но звук был непрерывным скольжением, а не ритмичным скрипом шагов. Он почувствовал злобный взгляд, после чего взревел ветер.
Нет, в этот раз не ветер. Взрыв, пронзивший Баласара до глубины души. Он потерял равновесие, и что-то вылетело у него из-под ног, после чего драконорожденный рухнул на землю.
Он вскочил на колени и отмахнулся когтями. Они ни с чем не соприкоснулись.
Дрожа от холода, он попытался встать и был благодарен за то, что удар, сбивший его с ног, не сломал его лодыжки. Голос снова зашептал, и Баласар повернулся к нему.
Невидимый мучитель свалил его сильным ударом в грудь. Баласар растянулся на снегу, но тут же снова взмахнул когтями, которые, однако, снова не встретили сопротивления.
Что бы ни свалило его, он не мог бороться безоружным и слепым. Сектанты наверняка ожидали от него не этого. Он просто должен был проявить настойчивость и пройти через это.
Он пополз на шепот, терпя леденящий дискомфорт валяния обнаженным в снегу. Он должен был ползти, потому что если бы он встал, то невидимый враг вновь собьет его с ног.
Но тут он упал на живот. Что-то большое надавило ему на спину и вдавило в землю, подобно ноге, давящей насекомое.
Это было слишком – легкие были сдавлены, а весь рот забит снегом.
Баласар боролся, но не мог вырваться из-под того, что его сдерживало. Ужас пронзил его разум.
“Ты сражаешься с драконом в своей душе”, - прошептал голос, наконец сказав что-то, помимо его имени. “Драконьей природой, которую ты всегда презирал. Прояви её, и все получится”.
С этими словами возникло ощущение, будто что-то украдкой пробирается в его разум, пытаясь раскрыть его, как устрицу. Очевидно, идея заключалась в том, что если один только грубый страх не убеждает драконорожденного уступить требованию голоса, легкое очарование может сбить его с толку.
Да!
“Я принимаю дракона!” - Подумал Баласар. Между тем, он пытался отстоять свое глубокое «я» от Силы, стремящейся проникнуть в его разум.
Он мог только надеяться, что это сработает. Баласар не был мистиком или псиоником, и никто никогда не учил его, как делать финты или парировать на поле психической битвы. Но он всегда был хорошим лжецом и по натуре был упрям.
Давление прекратилось. Лапа дракона, если таковая и была, оторвалась от спины драконорожденного. Чувство чужеродного влияния исчезло из его головы. Когда он снова встал на колени и выплюнул снег, перебиваясь на тяжелое дыхание, фантомный голос вновь позвал его. Но теперь это был лишь шепот, а не сила, пытающаяся вторгнуться в его душу.
