И дверь за собой тихохонько прикрыл.
***
Затрещали в печи поленья, плеснулось в тесном нутре ее пламя. Может, кто другой и не приметил бы, а рыжий Неклюд-Коваль пламя сызмальства любил и голос его слышать умел. Оттого и сейчас не оплошал. Поднялся с теплых полатей, где уложили его с семейством хлебосольные хозяева, женины родственники из Лесовиков. Вышел на улицу, стараясь ступать впотьмах в незнакомом дому осторожно да не шумно.
Снег беззвучно звенел, перекликались снежинки нездешними голосами. Ему, Неклюду, их речи не ясны — он по другую сторону стоит, супротивной силой наделен, но нынешние знаки разобрал без ошибки.
Постоял, вдыхая свежий ночной воздух, морозный да вкусный против спертого избяного духа. Прикинул про себя, что в этом году надо бы оберегающие знаки вокруг хутора пораньше обновить, и воротился в избу. И жена его, сквозь сон услышавшая возвращение мужа, сонно вопросила с печи:
— Ну, что там?
— Ничего, — ответил кузнец, — Все ладно.
И дверь за собой тихохонько прикрыл.
Ловчая петля чужой воли, накинутая кем-то невмерно умным, соскользнул с шеи легко, хватило встряхнуться. Ровно не опытный да умелый колдун его плел, а самоучка деревенский.
Широкие лапы легко ступали по снегу, коего в Лесу все ж таки мало было, а тот что лег — был рыхлым, вязким. Не успел слежаться.
Ну да успеется еще…
Белый волк — здоровенная зверюга — легко трусил по снежной целине, и следов за ним не оставалось. Снег за спиной его взлетал легкими бурунчиками, и опускался уже не тронутым белым покровом. Можно было бы и так идти, что бы вовсе не одна снежиночка под лапами не примялась, но зверь не хотел. Он играл. Соскучился, за лето-то!
Путь его лежал, по-перву, до знакомого озера, от него — куда след поднятый выведет. Потом надо бы поискать, что тут гости дорогие наворотили. А после — можно и владения свои обойти, обозреть — не завелся ли где нахальный чужак? Не посмел ли оставить меток в здешних угодьях какой-нить пришлый зверь?
Снежный волк, вожак потусторонней зимней стаи, трусил сквозь свои охотничьи владения по своим делам, то рассыпаясь снежной поземкой, то собираясь вновь в матерого волчару. То становился бесплотным, что твой призрак и скользил сквозь Лес белой тенью, а то обретал плоть, вес и материальность — и позади него оставалась отчетливая цепочка когтистых следов размером мало не с ладонь. И сызнова снег позаду него взлетал в воздух, кружился маленькими вихрями, и оседал на потревоженные сугробы, укрывая, что в Лес снова возвратился хозяин снежной стаи…
