— Слушайте, жители Хундарики! — провыл он, но вой этот всем собравшимся показался голосом ангела. — Три тысячи пятьсот шестьдесят седьмая выставка открыва-а-ается!
В ответ ему завыли, зарычали, завизжали и залаяли сотни собачьих глоток. Молчали только одни басенджи — лесные псы, вообще не умеющие лаять, самые первобытные из всех современных собак. Впрочем, они и так всегда держались отдельно, и мало кто знал о них вообще что-нибудь.
— Слушайте, жители Хундарики! — опять завыл риджбек на еще более высокой ноте. — Объявляются правила! Всем, у кого есть скрытые пороки, предлагается самим покинуть выставку! Всем, у кого нет подлинной родословной, предлагается сделать то же самое!
Фаустус сгорбился и постарался стать совсем незаметным.
Сейчас ему хотелось вообще исчезнуть куда-нибудь.
Но бдительная Ежевика, стоявшая сзади, ловко укусила его за правую поджилку — а это самый опасный укус таксы! — и он мгновенно распрямился.
— Держись!
— Парад участников в этот раз отменяется! — продолжал завывать герольд. — Победитель же в этом году получает возможность выполнить любое свое желание!
Последнее заявление было встречено одобрительным рёвом.
Глаза Роди блеснули. Он ничуть не сомневался в том, что выиграет выставку. Не ему ли с тех пор, как на десятый день после рождения у него открылись ушки, говорили, что он сложен, как Аполлон? Не он ли с того дня, как открыл глаза, видел, что лучше его нет никого вокруг? Не у него ли шелковая шерсть, железная стойка на птицу и чутье, лучше, чем у всех обитателей Хундарики?
Он выиграет — и будет прощён! Он вернется домой! Он раскопает заветную ямку!
Глава девятнадцатая
Быть или не быть
Родя действительно с легкостью обошел соперников. Он обогнал всех, прыгнул выше всех, нашел закопанный кусок сыру мгновенно и показал, что умеет ходить всеми доступными собакам аллюрами: трусцой, крупной рысью, наметом, галопом и шагом.
Но, выигрывая, Родя каждый раз чувствовал, что в затылок ему дышит Фаустус.
Сначала ему это даже нравилось. Раз уж бедняга выступает под их родовым именем, то пусть не плетется в хвосте, а умножает славу рода. Но когда Фаустус едва не обошел его в правильности поиска, Родя заволновался не на шутку.
Но вот начались восьмерки. Родя сам знал за собой свою горячность. Вместо того, чтобы идти правильным плавным зигзагом, он начинал рваться из стороны в сторону. Запахи так и таскали его туда-сюда. Фаустус же шел размеренно и четко.
Это были последние этапы. Испытания приближались к концу. То тут, то там начинали вспыхивать ссоры, а иногда и драки. И потому, зная, как нервничают все уставшие собаки, к окончанию выставки на Выставочной поляне всегда появлялись доберманы.
