В тоске оглядывая сгрудившихся собак, он вдруг заметил, что Задорка делает ему какие-то знаки. Она то тыкала себя носом в плечо, то косилась на соседа, то махала хвостом куда-то в сторону.
Молодой, рвущейся работать Задорке до смерти надоело ходить нянькой за чужаком. Она всей душой хотела снова вернуться к прежним временам, когда она свободно носилась по лесам и полям, вместе со всеми издавая торжествующий вопль охоты.
И Родя неожиданно все понял.
Медленно, словно раздумывая, а сам искоса поглядывая на Задорку, он начал:
— Бурматный — это такой цвет шерсти… — Задорка едва заметно мотнула носом. — Когда она будто присыпана пылью, — договорил Родя. И продолжил: — Муругий — это… — Задорка радостно осклабилась и задела боком соседа, рыжего пса с черной полосой на спине и такими же черными мордой, ушами и лапами. Родя в точности описал его. Затем Родя важно и неторопливо рассказал про подласую собаку, у которой шерсть на морде, груди, животе и ногах переходила в белую. — А половый это… это… — Задорка лихорадочно искала подходящий образец и, не найдя никого из своих, указала носом на самого Алекса. Потом она кивнула на погрустневшего Бушуя, которому на стрости лет совсем не хотелось опять носиться по полям и который очень рассчитывал на то, что легаш не ответит хотя бы на этот последний вопрос и останется. Спина старика была словно покрыта черной попоной. — Это чепрачный. А чубарый… — Он уже хотел сам сказать про пса с чубчиком, но Задорка едва не взвизгнула и посунулась к рыжему гончаку, по которому были разбросаны черные неправильные пятна. — Уффф! — выдохнул он.
Стая тоже выдохнула, но с тоской и угрозой.
— А про румяна забыл? — не выдержал Бушуй, у которого оставалась последняя надежда на спокойную старость.
Родя опять беспомощно завертел головой. Но тут торжествующая Задорка вылетела от радости под самый нос Шумиле и стала от восторга кататься по траве.
— Йя! Йя! Йя! — выпевала она, и Родя, простив ей все прошлые тычки и трёпки, описал ее рыжие бока до последней шерстинки.
Глава пятнадцатая
Именная азбука
К полудню Родя, Ежевика и Алекс были уже далеко от Хундендорфа. Родя резвился, как двухмесячный щенок, прыгал за бабочками и даже пытался схватить солнечный зайчик.
Скоро они вышли к небольшой речке и остановились перекусить.
— Эх, сейчас бы миску овсянки! — мечтательно протянула Ёжка.
— А лучше головку настоящего сыру! — подхватил Родя.
— А еще лучше кусочек рубца килограмма этак на два… — подытожил Алекс.
