— Сейчас посчитаю, — оскалился Родя. — Значит, так… Бладхаунды, которые только и делают, что размышляют о смысле жизни. Бассетхаунды, что ищут не только дичь, но и грибы. Бигли, гроза енотов, они интересны тем, что лают, как колокольчики. Фоксхаунды, обгоняющие кровных скакунов. Ну, и по мелочи: всякие там дункеры, древеры да браки.
Родя замолчал, горделиво оглядывая перечисленных. Но на морде Шумило показалась ехидная усмешка.
— Всех, значит, перечислил, голубчик?
Но только Родя успел открыть пасть, чтобы согласиться, как увидел отчаянно виляющую хвостом Ежевику.
«Ах, я дурак! Как же забыл про такс-то?!» — отругал себя он тихонько, а вслух гаркнул:
— И таксы! Ловят лис, барсуков, куниц, хорьков, горностаев…
— И кроликов! — не выдержала Ёжка, едва все опять не испортив.
Но ее уже почти никто не услышал, потому что Бушуй на невозможно высокой ноте протянул:
— Во-о-опрос третий!
— Самый сложный вопрос.
Глава четырнадцатая
Роковая загадка
Вся стая подалась вперед и окружила послов и пленника плотным кольцом. Все понимали, что, ответь щенок сейчас на последний вопрос, они потеряют незаменимого помощника в охоте, и снова придется пробегать многие километры, чтобы напасть на след.
Прежде чем озадачить испытуемого, Шумило долго и старательно чесался, но ничего заковыристого, видимо, не приходило ему в голову.
Родя встал в стойку и дрожал всем телом.
— Ловок, ловок, — усмехнулся, глядя на него, вожак. — Ну, уж раз так ловок да умен, что тебе стоит распознать слова, какие любой дворняге понятны. Бурматный да муругий, подласый да половый, чубарый да чепрачный — что такое будет?
— И про «в румянах» пусть скажет! — крикнул кто-то из толпы.
Родя опешил. В жизни он не слышал таких слов. Как мало он еще проучился в школе, еще не успел им Буран всего рассказать. Не было таких слов ни в языке борзых, ни в речах гончих, ни в командах служебных псов. Он робко повел карими глазами в сторону Алекса и Ёжки, но и они повесили головы.
Надо срочно за что-то зацепиться, за что-нибудь знакомое, похожее… Но в голову не приходило ничего. Родя еще раз посмотрел на стаю, уже радостно ворчащую, потом на ясное небо без облачка, на далекий лес. Помощи было ждать неоткуда. Неужели он так и останется в этой стае навсегда? Никогда не увидит родителей, Донго, Пипистреллу? Не потянет по куропатке и не встанет в благородной стойке по вальдшнепу? И никогда, никогда! не разгадает тайну запаха на лугу у реки?
От горького отчаяния Родя уже был готов завыть, как помощь неожиданно пришла к нему с той стороны, откуда ждать ее было никак невозможно.
