Столы были накрыты на четверых, но за нашими больше никто не сидел. Один из Лордов-Раверранцев повернулся в нашу сторону, разглядывая пустое место; сам васкандранский посол любезно направил его в другое место.
Переводя взгляд с этого перехвата на алчный блеск в отмеченных магами глазах Рувена, я внезапно почувствовала, что это ловушка.
“Так. Рувен сцепил пальцы и положил на них подбородок, пристально глядя на меня. “Вы тот самый неожиданный сокольничий, о котором я так много слышал за последние несколько дней. Нарушитель правил.”
Я неловко поерзала. Корсет по-прежнему впивался мне в ребра. - Уверяю вас, я никогда не собиралась им становиться.”
- Ха!- Он сверкнул зубами в хищной улыбке. “Ты и я, мы вне досягаемости правил. Они ниже нас. Разве вы не согласны?”
Я сомневался, что дож согласится. “Есть люди, которые утверждают, что закон-это фундамент, на котором стоит безмятежная Империя.”
Рувен усмехнулся. “Законы. Законы-это броня слов, которой опоясываются глупцы. Они обеспечивают не больше защиты, чем ветер, потраченный на их произнесение.- Васкандрский слуга принес костяной фарфоровый чайник и начал наполнять наши чашки. Принц не откинулся назад, чтобы дать ему место. “В Васкандаре малейшие прихоти Ведьмы Господа больше, чем закон. Владыка Ведьм носит свои владения как перчатку; сама земля склоняется перед его волей. Вот почему ваша империя никогда не побеждала нас.”
Его жестикулирующая рука скользнула по локтю слуги, и несколько капель чая пролилось на скатерть. Сквозь зубы слуги вырвался тихий вздох.
Быстро, как ударившая змея, Рувен схватил мужчину за запястье. Чайник с грохотом упал на пол, разлетевшись на мелкие кусочки в виде листьев. Слуга побледнел.
“Ваше Высочество, - прошептал он, - простите меня. Пожалуйста.”
Разговор в зале на мгновение прервался, затем возобновился. Рувен не отпускал его запястья.
“Например, - продолжал он непринужденно, его глаза с фиолетовой меткой мага все еще смотрели на меня, - мой отец-меховщик. Они называют его волчьим Лордом Казерата. Если этот дурак прольет за его столом, волчья стая, охраняющая наш зал, разорвет его на части.”
Рука слуги дернулась, словно от боли, и дикая гримаса исказила его лицо, но он не издал ни звука. Я привстала со стула.
Рувен все еще не отпускал его. - Моя тетя-Гринвич, так что она, возможно, предпочтет проткнуть его шипами. Я же, с другой стороны, Скинвич. Вы бы назвали всех троих вивомантами, но в Васкандаре мы считаем это различие важным. Моя специальность-люди, а не животные или растения. Чтобы я мог расплавить кости в его руке, или сгноить его плоть, или остановить его сердце—”
