— Женька!
Из-за парчовой шторы выбежала молоденькая, лет двадцати, девушка в древнерусском, карнавальном, очевидно, костюме и, ворча себе под нос, принялась платком оттирать лицо, руки и одежду мальчика, хотя последнее и было совершенно бессмысленно. А Акакий замер, позабыв обо всем: о своих заботах, о чертях, о Вражко, о маменьке с Агриппиной. Перед ним стоял ангел, чье нежное лицо обрамляли нежно-золотистые, точно медовые локоны.
Это было, право, как-то иронично.
— Простите, пожалуйста, Женечку и не сердитесь на нас, — сказал Ангел, подходя ближе.
Акакий смутился еще больше и забормотал, что вовсе он не рассердился и ничего такого особенного не произошло, желая провалиться сквозь землю прямиком в Ад. Это ж надо дураком таким быть! Мямля! Рохля! То матери слово поперек сказать боится, то подле прелестной девушки дар речи теряет!
От окончательного позора Акакия спасли грохот, звон стекла и женский визг, наполовину испуганный, наполовину радостный, а следом за ним послышался взрыв хохота.
— Челт! Челт! — снова заголосил Женечка, тыча пальцем куда-то в сторону, за штору.
— Прекрати! — ангел поймала мальчика за руку и погрозила ему пальцем. — Это невежливо!
Снова послышался грохот.
— Простите, пожалуйста, — извинился Акакий и прошмыгнул мимо мальчика и девушки, мимо крапчатой колонны и плюшевой шторы, за приоткрытую дверь.
9
Грохот и звон, как оказалось, вызвали столы с крюшоном и пуншем. Ножки их подломились, и содержимое чаш и бокалов выплеснулось на платье гостей. Многие наряды пришли в негодность, вызвав у своих владелиц приступ отчаянья. Те же, кому повезло оказаться в стороне, веселились, глядя на этот конфуз.
Возможно, это была обычная неудача. А может быть — проделки кого-то из чертей. Второе, как Акакий надеялся.
Он огляделся, но рассмотреть в толпе черта оказалось не так-то просто, ведь среди гостей хватало ряженых, а сами черти давно уже не щеголяли свиным рылом, это было проявлением самого дурного вкуса.
— Челт! Челт!
Бойкий мальчонка снова вырвался из рук прелестного ангела и заковылял по усыпанному стеклом полу. К нему подбежали две мамки, лакеи же принялись самым вежливым образом выпроваживать гостей и подбирать осколки. Акакий снова юркнул за штору, оставаясь покамест незамеченным. Как знать, не укажет ли ему дитя на спрятавшегося в толпе черта?
— Не надо так, Женечка, — увещевала одна из мамок, пока вторая старательно вытирала чумазую мордашку мальчика. — Вы тут, Варвара Ρомановна? Я отведу Женечку к детскому столу. А там уже и спать пора.
