Скольким людям он сделал больно? Чьи еще жизни погубил?
Медленно выдохнула.
— Бабушка у себя. — отец откинулся на спинку стула, медленно потягивая виски и бросая на меня оценивающие взгляды. — Она почти не выходит из своей комнаты. Но откуда тебе об этом знать, да?
— Винишь меня в том, что я не интересуюсь жизнью женщины, которая все детство мне оплеухи отвешивала, оставляя синяки в пол лица? — не опускаю глаз. — Жаль, некому заступиться было, пока Дамир не подрос. — ухмыляюсь. — Мама где? И как она себя чувствует?
Мужчина безразлично жмет плечами.
— Не знаю. В последнее время она предпочитает находиться где угодно, только не дома.
— Ее можно понять. — тут же холодно отвечаю я. — Я пришла поговорить об Алеханове, папа.
Наша война раскаленными взглядами уже вполне могла бы зажечь искры в воздухе.
— Он мне все рассказал. — мои слова повисли в воздухе словно тяжелые булыжники.
Взгляд отца поменялся. Дымка злости на миг рассеялась, обнажая его настоящие чувства. И этого мига хватило, чтобы я увидела там отчаяние.
— Что ты хочешь от меня услышать? — хрипит отец.
— Услышать? Пожалуй, ничего. — закидываю ногу на ногу и выпрямляю спину. — А вот сказать тебе должна очень многое. — мужчина вздергивает подбородок и смотрит на меня с насмешкой. — Ребенок, которого я ношу, от него, папа.
Тишина. В глазах отца появляется неприкрытое отвращение.
— И между нами есть отношения. Неважно нравится тебе это или нет.
Мужчина с грохотом ставит стакан на стол и всем телом подается вперед. Грозно смотрит мне прямо в глаза. Нас разделяет какой-то метр, но я уже чувствую его алкогольное дыхание.
— И да, — продолжаю я, не боясь дать отпор. — Ты можешь забирать у меня что угодно, машину, квартиру, хочешь даже телефон тебе свой подарю? — насмехаюсь я. — Но твоё мнение никак больше не повлияет на мою жизнь. Ты давно должен был понять, что я вправе сама распоряжаться своей судьбой. Без твоих указов, ясно?
Я замолчала и крепко стиснула челюсть. Его тяжелая энергетика захлестнула меня с головой.
Сердце забарабанило в ушах.
На секунду я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, которая боится отца, как огня.
— Ты! — цедит он сквозь зубы. — Ни хрена не понимаешь, Амина! — горящие злостью глаза впились в меня. — Этот ублюдок просто использует тебя!
— Нет! — тут же восклицаю в ответ. — Это ты не понимаешь! Не весь мир крутится вокруг тебя! Он уже давно не хочет иметь с тобой ничего общего, так что можешь не трястись за свой зад! — слова вылетают из меня презренными плевками, и бьют отца по живому.
