— Да как вы смеете?! — выдыхаю в гневе. Поправляя лиф платья, возмущённо продолжаю: — Я предлагала не себя, а свои знания и умения!
— Умения? — хрипло переспрашивает этот нахал и улыбается. О Гетта! Пусть он снова станет монстром с каменным выражением лица. Тогда мне будет проще его ненавидеть. — Думается мне, вельера, их не так много, раз обычный поцелуй едва не вынудил тебя кончить.
— Что? — растерянно моргаю я.
Смысл его фразы мне непонятен, но я знаю, что в словах мужчины нет и толики приличного. Это видно по влажно блестящим глазам лорда и по тому, как глубоко и сильно вздымается его грудь. А кожа штанов натягивается так, что вот-вот порвётся.
Отворачиваюсь, не в силах видеть его явное возбуждение. Старательно игнорируя внутренний голос, подталкивающий меня на безумный шаг зайти дальше дозволенного и узнать, что несёт с собой жаркая волна в теле, твёрдо говорю:
— Мне не ведомо, что это значит.
— И это ещё больше заводит, — слышу низкий голос, от вибрирующих ноток в котором в груди замирает сердце.
Но я не намереваюсь сдаваться. Ни ему! Ни себе…
— Поговорим серьёзно! Ваша заинтересованность настолько очевидна, что я не понимаю, почему вы сами не попросили моей помощи…
— Помнится, я сделал это в самую первую встречу, — вкрадчиво напоминает Вирг, и я зажмуриваюсь, вспоминая приказ прилечь с ним.
Втягиваю воздух в пылающие лёгкие и, сжав кулаки, разворачиваюсь к мужчине.
— Прошу, помолчите! Дайте мне сказать…
Охнув, прижимаю ладонь к губам. Что я говорю?! Даже отец не простил бы мне того, что я затыкаю его. А лорд Тьмы и вовсе должен прийти в ярость от этого.
Но Вирг в очередной раз удивляет меня. Расхохотавшись так безудержно, что и мои губы дрожат в тревожной улыбке, он качает головой:
— Я бы с удовольствием помолчал, не останови ты меня. Но это противоречит второй твоей просьбе. Боюсь, тебе будет затруднительно производить что-то кроме стонов.
— Мой лорд! — возмущённо вскрикиваю я.
— «Мой лорд»… Звучит изумительно, — щурится он, явно забавляясь игрой. — Особенно произнесённое с такой страстью! Что же, мне понравилось. Я даже готов выслушать, что ты скажешь дальше.
Злость на норзийца перекрывает смущение, и я собираюсь с мыслями. Заложив руки за спину, направляюсь к окну.
— Лизия была права, — говорю на ходу. — И я признаю, что ошибалась насчёт вас. Я считала вас жестоким и беспринципным человеком, который завладел нашими вельями только для наживы и ради собственной славы победителя…
