С губ моих срывается шёпот:
— Я знаю, что вам нужно, мой лорд… Возьмите меня!
Глава 19
Нянюшка часто мне твердила, что истинная вельера сначала должна обдумать слова, которые желает произнести. После этого мысленно выбросить половину фразы. И перед тем, как открыть рот, решить, стоит ли это делать.
Я всё сделала, как учила Мина, так почему после произнесённых слов лицезрю на лице Вирга искреннее изумление? Тёмные брови норзийца ползут вверх, лицо вытягивается, кадык дёргается.
— Право, милая вельера, — справившись с собой, ухмыляется он и неторопливо сокращает расстояние между нами. Будто дикий кот подкрадывается к присевшей на землю птичке. — Тебе удалось меня поразить в третий раз. Обычно люди более чем предсказуемы. Рад, что встретил исключение из скучного правила.
Он замирает так близко, что я снова ощущаю аромат тёмного мускуса и невольно втягиваю воздух, наслаждаясь им…
И тут внезапной вспышкой на меня нисходит озарение. Я понимаю, почему именно лорд удивился. От осознания того, что мои слова восприняты не только неверно, но и в весьма фривольном контексте, цепенею. Вирг же протягивает руку, его пальцы нежно поглаживают мой подбородок, когда мужчина шепчет почти мне в губы:
— Ты же не надеялась, что я откажусь от столь сладкого предложения?
Мысли мои перемешиваются, я забываю все аргументы и выводы, которые собиралась описать. Теряюсь в попытках выбрать лучшее объяснение, чтобы показать лорду, как он неправ, но не могу выдавить ни слова. Ощущая себя примороженной к месту, лишь хватаю ртом воздух… ровно до момента, когда рот норзийца накрывает мои губы.
И комната растворяется в накрывшем меня тумане наслаждения. Всё на свете становится неважным, мир перестаёт существовать. Остаются лишь эти твёрдые губы, ласкающие мои с неподдельной нежностью и страстью. Так, как никогда меня не касался ни один мужчина. Внутри тела поднимается волна нестерпимого жара, которая грозит разорвать остатки здравомыслия. Пугает и манит меня. Кажется, что поцелуи Сартена — лишь ничего не значащие прикосновения…
Мысль о муже пробуждает меня, даёт силы вырваться из сладкого плена. Я дёргаюсь, пытаясь отстраниться, и обнаруживаю себя в объятиях лорда. Хуже того! Верх платья уже приспущен с плеча, а грудь обнажена… И накрыта крупной мужской ладонью.
Холодею… О милосердная Гетта! Когда это произошло? Что за жуткая магия ослепила мои глаза и без остатка растопила чувство стыдливости? Я отскакиваю от норзийца так резко, будто выпрыгиваю из горящего дома.
