Брату
Я могу купить тебе в Афинах, что тебе только угодно; а вот умнее я здесь стал разве что на величину одной ладони, а, пожалуй, даже на один палец... Ничего в Афинах нет, кроме прежней славы их имени. Подобно тому, как от животного, принесенного в жертву, остается только шкура, по которой видно, что это было за животное, так и здесь ты можешь подивиться на Академию и Ликей, но философии в них уже нет. Да даже и та "Расписная стоя", тот портик, от которого школа Хрисиппа[260] получила свое название, уже вовсе не расписная; проконсул увез все картины, созданные искусством Полигнота Фасосского.[261] Нет, в наше время только Египет взращивает семена, заброшенные в его землю Гипатией.[262] А Афины, некогда город и жилище мудрецов, теперь пользуются славой только у пчеловодов. Не лучше их и та толпа плутарховских софистов, которые собирают вокруг себя молодежь в театрах вовсе не прелестью своих речей, а тем, что угощают их медом из амфор, привезенных с Гиметта.
Учительнице философии Гипатии
Тебе, высокоуважаемая госпожа, и через тебя всем моим счастливейшим друзьям, шлю я привет; хотел я упрекнуть .вас за то, что не получаю от вас писем, но теперь !знаю, что все вы ныне .презираете меня, хотя .ничего дурного я не сделал, но столь несчастен, насколько может быть несчастен человек. Если бы я мог получить от вас письма и узнать, как вы живете и чем занимаетесь (я надеюсь, что вам живется лучше, чем мне, и что судьба к вам благосклоннее), то бремя мое стало бы наполовину легче — я был бы счастлив за вас; а теперь то, что я ничего о вас не знаю, еще увеличивает мои бедствия. Я лишился и моих детей, и моих друзей, и всеобщей благосклонности и — что тяжелее всего — общения с твоей божественной душой, а я надеялся, что именно она навсегда останется со мной и будет .победительницей и над всеми бедами, посылаемыми свыше, и над превратностями рока.
Учительнице философии Гипатии
Я диктовал это письмо, лежа больным в постели; а ты, надеюсь, в добром здоровье получишь его, мать моя, сестра и учительница и благодетельница моя во всех делах; какими почетными "именами мне еще назвать тебя? Воспоминание о моих умерших детях постепенно подтачивает меня. Синесию лучше бы было жить до тех пор, пока он не познал бедствий жизни; словно какой-то поток обрушился на меня — .и исчезла сладость жизни. Если бы мне умереть или перестать вспоминать о могилах моих сыновей! Тебе я желаю здоровья и шлю мой привет всем моим счастливым близким, начиная от отца Феотекна и брата Афанасия, и всем им вообще; а если ас числу их прибавился кто-нибудь, кто тебе по душе, то ему я передаю особый привет именно за то, /что он пришелся тебе по душе; приветствуй его от меня как самого любимого моего друга. Если тебя немного заботят мои дела, то это хорошо с твоей стороны; если же нет, то делать нечего.
