я на разведку пойду
[221] и сумею внушением тайным
слугам надежду подать на приход твой, и, если поверит
мне домочадцев толпа, то всем сердцем нам отдадутся
615 в руки оружье возьмут, — так будет оно безопасней".
Речью такой распален
[222], вздымается в горькой печали
юноша, смертью грозя нечестивцам в волнении пылком
(губы кусая, души он ропот своей подавляет),
и, как будто Эгиста на месте застал преступленья —
620 с матерью прелюбодей в позорных объятиях сплелся —
он их, не видя, пронзает, хоть мертвых и не оказалось.
Так бушевал и Пирр
[223], увидев глубокою ночью
призрак Ахилла — взывал он к чувствам его сыновним;
понял он, сон отогнав, что требует тень Эакида,
625 Трое враждебна, ему в жертву деву принесть Поликсену.
Словом, поскольку Орест одобрил советы Пилада,
в сердце решимость крепят, лишь на мечи полагаясь
[224].
Путь пролагают по тайным, к Микенам ведущим тропинкам,
в мраке таятся, идут, свои тайные мысли скрывая,
630 чтобы нежданно их месть настигла преступные выи.
...Так же
[225] когда-то Улисс, путь опасный деля с Диомедом,
в лагерь дарданский пошел дорогой опасною ночью,
шел стороной (не слыхал в воздухе звуков знакомых
труб боевых, как примет, но, осторожно ступая,
635 молча, почти не дыша, уходили
[226] все дальше и дальше
от арголидских челнов разведчики — сын Ойнеев
храбрый и с ним Лаэртид, герой Улисс хитроумный).
Так и афинские юноши тайно стремились в Микены.
Путь свой пока совершают, как вдруг воспитатель Ореста
640 им предстает Дорилай, в волненье ввергая обоих.
"Юноши, кто вы, друзья, откуда, скажите, идете?
Держите путь вы куда?" И, пока, застывши в молчанье,
ищут с дороги свернуть, узнал воспитатель Ореста,
обнял сердечно его, руками обвив его шею.
645 "Жив ты, дитя? — восклицал. — Коль жив, то и мы еще живы.
Мы уступали коварству, тогда как любовник кичился,
в роскоши он утопал, осквернив материнское ложе;
рад, что покои царей могучих, и храмы триумфов
[227],
и алтари всех богов, и царские опочивальни
650 он преступленьем своим превратил в лупанар низкопробный.
Нам оставалось одно: придя к отцовской могиле
[228],
вечно над нею рыдать, хоть и помним его обещанья,
а еще раньше Кассандры пророчества
[229]: вскоре виновных
должная кара сразит. Итак, торопитесь, о други,
655 как подобает афинянам; помощь окажут вам боги;
царские слуги зовут: казните преступников этих.
Без колебаний ваш дух разожгите, герои, отвагой,
смело возьмите мечи, сжимайте сильней рукояти;
долг да подвигнет тебя пред отцом, чувство дружбы — Пилада,
