Только ж мне было судьбой даровано право рожденья,
из материнской груди молочный поток изобильный
в губы вливался мои, как мед иль нектар благовонный.
Стала кормилицей мать, и стала служанкой царица,
570 и, обо сне позабыв, свои чувства ко мне изъявляет.
Мать мне была и отцом, пока далеко он сражался, —
так все одиннадцать лет
[214] возрастал я в родительском доме.
Должен теперь я забыть материнские благодеянья?
Разве убитый отец останется неотомщенным?
575 Пусть примет кару пастух и умрет, — так я жертвенной кровью
манов насыщу отца, а матери вовсе не трону;
пусть будет ей наказанием жизнь после смерти Эгиста,
пусть перед взором ее он падет, пусть распутница мертвым
видит любовника — так, как убитым узрела Атрида".
580 Так он в сомненье сказал, но отнюдь не замедлил с ответом
друг его; тяжко вздохнув в глубине души потрясенной,
с скрежетом диким зубовным
[215] обрушился он на Ореста:
"Сердце настолько твоё растопили
[216] никчемные чувства,
что совершить ты готов, о чем и сказать невозможно!
585 Грех великий — сказать, преступленье — греховное слушать.
Или в Микены пойдем арголидские, чтобы избавить
мать от свершенной вины? Конечно, достойней прощенья
нет никого, кто достоин кары за два преступленья!
Друг мой, прошу, берегись обмануть надежды данайцев,
590 чтоб не сочли чужаком человека, который позволил
отцеубийце в живых остаться. Иль тень, что явилась
ночью в Афинах к тебе, не сыщет по праву рожденья
новые сотни дорог? И вот уж она на пороге
села и, звезды тревожа, дрожащим голосом молвит:
595 "Так-то, мой сын, ты готов защитить отца от злодеев,
так тебе должно скорбеть о родителя мертвого доле,
так нашим манам несешь достойную мстителя жертву?
Отчим захочет твой сам
[217] умереть подобною смертью,
лишь бы осталась в живых, кто тени жестокой убийцы
600 как приношенье отдаст милосердного душу Ореста.
Жертвой сам ты падешь, коль не станет жертвою матерь".
Что будешь делать, как речь от отца ты услышишь такую?
Жалких щадить — благочестье снискать, благочестье утратив.
Пусть у гробницы отца
[218] рухнут наземь тела виноватых!
605 К делу! Пусть царский престол откроется юным надеждам,
доблесть наполнит твой дух и славы желание — сердце,
преданность в руки твои пусть жестокое вложит железо, —
шеи отрубишь двоим, последний их стон прерывая!
Сам добровольно пойду за тобою сквозь копья, сквозь пламя
[219],
610 не побоюсь никого; вам ведь преданы
[220] слуги отцовы.
Дам я, однако, совет, хитроумный, полезный, надежный:
