Нас привезли на Старую площадь, и, прощаясь, я выразительно похлопал рукой по его набитому бумагами и сильно располневшему чемодану: "Смотри, Гаврила!” Судя по тому, что я не раз после этого выезжал на Запад, мой друг повел себя вполне достойно — два тайных агента поняли друг друга с полуслова…
К тому времени, как я отправился в Швецию, в ИМЛИ уже два года правил после Барабаша очередной директор, присланный из ЦК, — Г. П. Бердников. По сравнению с ним Барабаш и внешне, и по манерам, да и вообще по-всякому выглядел английским лордом. Не узнавая сотрудников и не здороваясь, Бердников проходил в директорский кабинет, напоминая одновременно героев гоголевского "Ревизора”, пошехонцев Салтыкова-Щедрина и провинциальных чеховских чиновников. Ирония судьбы состояла в том, что он и был специалистом по Чехову, год за годом выпуская книжки о писателе, который был, наверное, еще более чужд ему, чем все упомянутые и неупомянутые русские классики, вместе взятые. В 1949 году Бердников заложил фундамент будущего преуспеяния в роли декана филологического факультета ЛГУ: он возглавлял там кампанию против "буржуазного космополитизма в литературоведении” и громил замечательных литературоведов — В. М. Жирмунского, Г. А. Гуковского, М. К. Азадовского.
Впрочем, привыкнув к директорской чехарде, я уже не реагировал на Бердникова, тем более что с его приходом в жизни советского отдела фактически ничего не изменилось. В этот период неожиданно состоялась еще одна поездка, достойная воспоминаний, на сей раз, как бы сейчас сказали, — в ближнее зарубежье, в Азербайджан. Однажды в отдел пришли то ли из дирекции, то ли из профкома и спросили для проформы, не рассчитывая на успех, не хочет ли кто-нибудь поехать в Баку на торжественное открытие памятника Джафару Джабарлы. Кто такой Джафар Джабарлы, я понятия не имел, но жизнь в отделе была столь тосклива, что мы с женой согласились не раздумывая (и, кстати, не пожалели, хотя бы уже потому, что Баку, с размахом выстроенный на море российскими богачами-нефтепромышленниками, оказался городом необычайно колоритным и красивым). К нам присоединился Алеша Чагин, молодой тогда сотрудник русского сектора (ныне он заместитель директора института). Джабарлы оказался основоположником азербайджанской советской драматургии. Родился он в 1899 году, умер в 1934 году, и я до сих пор не знаю, почему торжества в Баку под эгидой лично Г. А. Алиева, бывшего тогда первым секретарем ЦК КП Азербайджана и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, состоялись именно в 1982-м, то есть спустя 83 года со дня рождения и 48 лет со дня смерти Джабарлы (цифры явно не годились для юбилейных дат). Но праздновалось открытие памятника Джафару и его Дома-музея на самом высоком правительственном уровне, с большим размахом. На фотографии в республиканской партийной газете с выразительным названием "Вышка” за 24 марта 1982 года (она издавалась в Баку с 1928 года) среди массы голов на митинге у памятника я нахожу и свое воодушевленное лицо.
