Сучков не избежал сталинских лагерей, прервавших его блестяще складывавшуюся карьеру (он был до войны, насколько я знаю, работником аппарата ЦК, одно время возглавлял прекрасный журнал "Интернациональная литература", публиковавший джойсовского "Улисса", после войны заведовал Издательством иностранной литературы, откуда и был взят по 58-й статье). Благодаря тому, что "отец народов" отправился наконец в мир иной, отсидел он сравнительно недолго. Тихий "отстойник" под крылом у Кожевникова совершенно не соответствовал его способностям и возможностям (это был хорошо образованный германист, с диссертациями о Томасе Манне, а потом и о реализме в мировой литературе, знавший несколько иностранных языков), однако продвигаться вверх по служебной лестнице после "отсидки" власть редко кому позволяла. Возможно, Сучков и достиг бы поста главного редактора какого-нибудь журнала, но он не мог бы рассчитывать на большее, если бы в 1965 году, во время достаточно бездарной полемики советских литературоведов с блестящей книгой Роже Гароди "Реализм без берегов", "серый кардинал" и главный идеолог Политбюро М. А. Суслов случайно не остановил взгляд именно на его,более толковой, нежели остальные, статье...
Суслова я однажды увидел вблизи — на сцене конференц-зала гостиницы "Россия", из первых рядов. В Москве проходило совещание глав рабочих и коммунистических партий мира. Однодневные пригласительные билеты на него, видимо, в знак доверия и поощрения, раздавали по местным партоганизациям. Пришла разнарядка и в ИМЛИ. Гонимый вечным любопытством, я от приглашения не отказался. В президиуме восседали руководители всех земных смут во главе с Гэссом Холлом — было на что посмотреть! Полный зал и полный президиум в полном молчании минут десять взирали друг на друга. Было понятно, что кого-то ждали. Вдруг из-за кулис стремительной походкой вышел высокий худой человек, затянутый в черный костюм и смахивающий одновременно на католического патера и на академика Лысенко. Седая прядь волос была косо зачесана от пробора. На щеках играл явно наведенный, как на восковую куклу, румянец. Зал и президиум встали и разразились овациями. Я опознал Суслова по портрету: вдохновенные лица членов Политбюро размером в человеческий рост на майские и ноябрьские праздники вывешивались по стене Политехнического музея на площади Дзержинского (мы имели возможность любоваться этими лицами чуть ли ни ежедневно, приходя в институтскую библиотеку). Прочитав по бумажке казенное пятиминутное приветствие, Суслов сел в президиум на крайний стул и, изображая захватывающий интерес, стал слушать читающего по бумажке основного докладчика. Но тут из-за кулис возник охранник и что-то прошептал ему сзади на ухо, видимо, напоминая, что дела требуют и пора уходить. Не оборачиваясь, Суслов ткнул растопыренной пятерней куда-то за плечо, будто хотел выбить охраннику глаза. Похоже, он показывал на пальцах, что уйдет через пять минут...
