Сказанным только что мы заполнили пробел, который оставался до сих пор в нашем изложении, и только теперь наше предложение стало подлинно осуществимым. Новое воспитание должно поставить на место употреблявшейся до сих пор чувственной надежды или страха благорасположение к добру и справедливости ради них самих, и это благорасположение должно приводить в движение всю будущую жизнь питомца, как единственный имеющийся в нем мотив. Это – главное в нашем предложении. Первый напрашивающийся при этом вопрос таков: но как же создать нам самое это благорасположение? Создать, в подлинном смысле слова, его и в самом деле невозможно; ибо сделать нечто из ничего человеку не по силам. Если только наше предложение вообще исполнимо, то это благорасположение должно изначально присутствовать в человеке, и безусловно во всех людях без исключения, и быть для них врожденным. Так оно и обстоит в действительности. Всякий ребенок без исключения желает быть справедливым и добрым, и он отнюдь не желает только благоденствовать, как молодое животное. Любовь – коренной элемент человека; она есть в нем сразу же, как только рождается человек, вполне и совершенно, и к ней нечего прибавить; ибо любовь находится по ту сторону растущего явления чувственной жизни, и от него не зависит. Только с познанием соединяется эта чувственная жизнь, и только познание возникает и прирастает вместе с этой жизнью. Познание развивается лишь медленно и постепенно, с течением времени. Как же теперь, пока не сложится в познании упорядоченное целое понятий о справедливости и добре, может эта врожденная любовь скоротать эту пору невежества, развиваться и упражняться на опыте? Разумная природа, без всякого нашего содействия, помогла нам одолеть эту трудность. Сознание, которого ребенок не находит в самом себе, представляется ему воплощенным внешне в суждении мира взрослых. Пока в нем самом не разовьется благоразумный судья, некое естественное влечение побуждает его обращаться к этому миру взрослых, и таким образом ему дана совесть вне его, пока не возникнет такая совесть в нем самом. Эту, доныне еще малоизвестную, истину новое воспитание должно будет признать и направить эту присутствующую в питомце без всякого нашего содействия любовь на действительную справедливость. До сих пор этой непосредственностью и детской доверчивостью несовершеннолетних к превосходящему их совершенству взрослых последние пользовались, как правило, во вред самим же несовершеннолетним: именно их невинность, и их естественная вера к нам, взрослым, позволяла нам еще прежде, чем они научались различать добро и зло, внушать им вместо того добра, которого они в душе желали, нашу собственную нравственную порчу, которую они презирали бы, если бы способны были постичь ее.
