Песталоцци хотел бы, чтобы питомцев во время учебы заставляли одновременно заниматься всякого рода ручным трудом45. Хотя мы не намерены оспаривать самой возможности такого соединения при указанном им условии, чтобы ребенок уже в совершенстве владел навыками ручного труда, – нам кажется, однако, что это его предложение вытекает из скудости его первой цели. По-моему, учение нужно представлять ребенку столь священным и почтенным занятием, что занятие это требует всей полноты внимания и собранности, и его невозможно усвоить наряду с другим каким-нибудь делом. Если в то время года, когда питомцы и без того уже вынуждены оставаться в комнатах, нужно будет им заниматься в рабочие часы такими работами, как вязание, ткачество и т. п., то будет весьма целесообразно, чтобы дух их оставался по-прежнему деятельным, соединять с этими работами совместные упражнения в духовной деятельности под надзором воспитателя. Однако труд в этом случае – главное, и упражнения эти не следует рассматривать как обучение, а только как веселую игру.
Все работы этого низшего рода нужно вообще представлять детям лишь как нечто второстепенное, а вовсе не как главную их работу. Эта главная работа есть труды земледелия, садоводства, скотоводства и тому подобных ремесел, которые нужны в их маленьком государстве. Само собою разумеется, что участие в этом труде, которое вменяется каждому в обязанность, должно быть сообразно свойственной его возрасту физической силе, и что недостаток его сил следует возместить с помощью машин и орудий, которые для этого еще предстоит изобрести. Основным должно быть при этом то соображение, что дети должны, насколько это вообще возможно, понимать все причины и основы того, что они делают, чтобы они уже получили необходимые для выполняемых ими работ знания о зарождении растений, о свойствах и потребностях животного тела, о законах механики. Таким образом отчасти их воспитание само уже станет последовательным уроком того ремесла, которым им предстоит заниматься в будущем, и будет образовывать в непосредственном созерцании деятельного и рассудительного сельского хозяина, отчасти же их механический труд будет уже теперь облагорожен и одухотворен, будет в той же самой степени свидетельством свободного созерцания ими того, что они постигли в понятии, в какой он будет трудом для повседневного пропитания, и даже находясь в обществе животного или клочка своей земли, они все же останутся в границах духовного мира, и не опустятся до животного сами.
