Основной закон этого малого экономического государства пусть будет таков, чтобы в нем не допускалось употребление никакого товара в пищу, одежду и т. п., и даже, насколько возможно, никакого орудия, которое не было бы создано и изготовлено в самом этом малом государстве. Если это домохозяйство нуждается в поддержке извне, то ему будут предоставлять предметы в натуральном виде, но только предметы такого же рода, какие есть и в нем самом, причем так, чтобы питомцы не могли узнать, что их собственная выработка увеличилась, или, где это будет целесообразно, чтобы они получили эти предметы как некий заем, и в определенное время возвратили их. Пусть каждый из них трудится изо всех своих сил для поддержания этой самостоятельности и самодостаточности целого, не вступая однако в расчеты с целым и не притязая для себя лично на какую-нибудь собственность. Пусть каждый знает, что он всем обязан целому, и наслаждается или, если придется, терпит нужду, только вместе с целым. Тем самым мы представим его живому созерцанию честную самостоятельность государства и семьи, в которые однажды он должен будет вступить, и верное отношение, в каком находятся отдельные члены их к семье и государству, и отныне это созерцание неистребимо укоренится в душе нашего питомца.
Здесь, в этом руководстве нашего питомца к механическому труду, воспитание ученых, заложенное в общем национальном воспитании и опирающееся на него, впервые отделяется от этого воспитания, и здесь нам следует поговорить об этом воспитании ученых. Заложенное в общем национальном воспитании воспитание ученых, – сказал я. Будет ли и впредь у всякого, кто только считает свое состояние достаточным, чтобы учиться в университете, или кто по какой бы то ни было причине относит сам себя к одному из прежде бывших высших сословий, возможность беспрепятственно избрать для себя обыкновенный в прежнее время путь воспитания ученых, – это здесь для меня совершенно неважно. Как сможет устоять большинство этих ученых, если только дойдет когда-нибудь дело до действительного национального воспитания, не скажу, против образованного в его новой школе ученого, но даже против вышедшего из школы нового воспитания обычного человека, – покажет опыт. Я же хочу говорить теперь не об этом, а о воспитании ученых при новом способе воспитания.
В принципе этого нового воспитания будущий ученый должен будет так же точно пройти школу общего национального воспитания, и получить вполне и со всею ясностью первую часть этого воспитания, – развитие познавательной способности в ощущении, созерцании и во всем том, что присоединяется к этому последнему. Только мальчику, обнаруживающему особенные дарования к учебе и выдающуюся из посредственного склонность к миру понятий, новое национальное воспитание может дозволить избрать для себя ученое сословие; но всякому мальчику, обнаруживающему в себе эти качества, оно должно будет дозволить это без всякого исключения и совершенно безотносительно к мнимому различию происхождения. Ибо ученым становятся отнюдь не для собственного удобства; каждый талант к ученым занятиям есть ценное достояние всей нации, и никто не вправе лишать нацию этого достояния.
