Тот отрицательно качнул головой.
– Да. Если у тебя нет важных дел, – на том конце трубки чиркнула зажигалка. – Поболтаем, всё будет как раньше, разве не здорово? Мужики идут нахрен!
– Здорово. Но я не могу. Эта история со Стивеном… Мне бы хотелось побыть одной. – Я врала в надежде, что Эмилия не проболталась о нашей встрече. – Давай завтра?
– Ловлю на слове! Пока, Ари.
– Пока.
Я убрала мобильный в карман.
– Ты любишь его? – слова Джерада казались упреком. Я поежилась.
– Не знаю.
Джер затормозил у обочины, хотя мы не доехали, и повернулся ко мне вполоборота.
– Это не ответ, Ари.
– Другого ответа у меня нет.
Зря. Очень зря. Секунда – и я прижата к сиденью, в ловушке. Сильные руки легли по двум сторонам кресла, а горячее тело оказалось так близко, что я ощутила на губах мятное дыхание. Тревога сковала конечности. Что со мной? Он не причинит мне вреда. Он не Карлос. Он не…
– Будь умнее, малышка Ари.
Джерад прошелся губами по моей шее, пробуя кожу языком. Поднял голову, и я увидела в бурых глазах туман похоти. Тяжелый вздох сорвался с моих губ, когда пальцы проникли под майку. Я прикрыла глаза, отдаваясь грубым манипуляциям: Джерад в очередной раз проделывал с моим телом и разумом что-то невероятное. Лоб покрылся испариной. Притянув Джера к себе, я обхватила руками его плечи и поцеловала губы.
Пусть мои обиды, мои страхи, мой стыд, пусть всё, что беспокоит, растворится в страсти и похоти. Надеюсь вновь мысленно побывать в темной комнате с незнакомцем в шелковой рубашке. Никто не причинит мне боль, ибо я – не я.
Я сломленный человек, погрязший в грехах,
Мне опротивел весь этот ад, в котором живу.
Но когда я пытался уйти, меня лишь сильнее тянуло к тебе.
Всё кончится, только когда мы оба этого захотим.
(с) Papa Roach «Gravity»
Стивен
Полуподвал. Обои на стенах вздулись, краска на потолке облупилась, матрас в углу застелен пожелтевшими тряпками. Освещение – пыльная лампочка без абажура; паркет в царапинах. Подташнивает от запаха мочи и спиртного – пахнет весь этаж. Из мебели в комнатушке лишь старый круглый стол и изъеденное молью зеленое кресло. Я неосознанно попятился. Сделал над собой усилие и остался. Пальцы до боли сжимали дверной косяк. Самой двери нет: арка в стене, а наверху ржавыми гвоздями прибита серая простыня. Отодвигаешь – и ты в квартире Асоль Мэндес.
– Посмотрел, как я живу?
Она стояла у окна, оперевшись на подоконник молочно-белыми руками. Окно я заметил не сразу – вместо стекла мелкая решетка, рама серая, перекосилась. Но Асоль упрямо вглядывалась в ночь, ни разу не дрогнув от холода. Ее пышные бедра соблазнительно покачивались; в обтяжку джинсы на размер меньше нужного. Майка задралась, оголяя поясницу.
