Так завязалась первая ниточка взаимного понимания. Маркин оценил твердость и характер Медникова. Конечно, полковник согласовывал все вопросы с генералом. Но Маркина явно устраивало, что его советник имеет возможность согласовать в верхах тонкие вопросы. После двух-трех крайне деликатных поручений банкир, оценив таланты Игоря, определил ему бонус, от которого даже у банковского кассира полезли вверх брови. В бухгалтерии только спросили:
– Вам удобнее на карточку или в руки? – и больше никаких вопросов.
Молчать в банке умели. На то и банк.
Последние месяцы банк рубился за серьезные активы – менял собственников флагман отечественной химической промышленности. Маркин мимо этой сделки пройти не мог, даже если бы захотел: совпали его интересы и почти прямое указание из Белого дома. Поручить было кому – Игорь Медников пользовался реноме эксперта как раз по таким невозможным поручениям, на него и возложили.
Маркин задание давал лично. В банке такие совещания один на один называли аудиенциями: секретаршам было велено «ни с кем вообще не соединять», а приглашенный оставлял телефоны в приемной. Маркин инструктировал подробно, не торопясь, иногда поглядывая в единственную бумагу, лежавшую перед ним на совершенно чистом черном столе. В заключение не удержался:
– Вы неплохо у нас зарабатываете, правда? Так вот, когда (а не если) операция с химиками-минерологами завершится к нашему удовлетворению, вы будет зарабатывать больше. Существенно больше.
Кто-то ему сказал, видимо, что Медников тянется к деньгам. И пускай. Деньги – безобидный и вполне понятный мотив для начальства. Но на самом деле все было не так просто: Медников ценил деньги так же, как любые другие инструменты – связи, знания, навыки, сотрудников, технику, ум. Есть – хорошо, можно использовать, нет – надо добывать. Вся жизнь – добывание ресурсов для добывания ресурсов с целью привлечение еще больших ресурсов.
На себя деньги он тратил скромно. Исключение составляли машины.
Большой бизнес оказался заменителем смертельного адреналина, который прежде в избытке наполнял его жизнь. Уже не было ни ночных вылетов с богом забытых аэродромов в места, которые друг-соратник Рыжов называл последней страницей учебника географии. Не было неподъемных нагрузок в южноамериканской сельве и малярийных манграх без сна в течение многих дней. Не было ядовитых болот Юго-Восточной Азии, которые до сих пор мерещились Игорю в лихорадочных снах. Почти забыты гибельный опыт в роскошных трущобах старого Сан-Паулу, где в перекрестье сорока прицелов ты дичь, которая хочет стать охотником, или снайперские игры в развалинах раскаленного Бейрута. Игорь ясно понимал, что тот, кто принял решение о переводе его на новое направление работы, скорее всего, просто спас ему жизнь. Однажды военный инструктор сказывал им, что в современном бою время выживания танкового взвода составляет 6 минут. А сколько живет боец-диверсант специального подразделения? Недолго, дорогие мои.
