В воскресенье сюда приводят детей — девочек в кружевах, мальчиков в бархате — всех: даунов, гидроцефалов, эпилептиков, децепешников — независимо от того, пускает ли кто-то слюни до полу или ходит в мотошлеме, чтобы не разбить в припадке голову о мрамор.
Служба, музыка, благолепие.
В будние дни инвалидики гуляют в цветных колпачках по рождественскому снежку, занимаются в уютных мастерских керамикой, плетением, ткачеством на детских станочках, изготовлением восковых свечек и деревянных игрушек. И никто не кричит, если она, пуская слюни, в свои 15 лет только и умеет, что плести косичку из разноцветной тесьмы, а он уже не первый год в своем мотошлеме катает шарик из глины. Все равно его гладят по головке (по шлему). И если на занятиях эвритмией мальчик (с отклонениями) треснет медной эвритмической палкой главу заведения Ханса Хаслера, то Ханс Хаслер не отправляет мальчика в Бурашево. Ханс Хаслер отправляет каждую неделю специального человека в Лахти за свежими цветами. В каждой комнате, в каждом уголке среди зимы — цветы. Но интересно, что животным вход сюда был воспрещен. Поэтому дети наперебой хватали на прогулке кота, незаконно оказавшегося на закрытой территории.
А еще случилась при мне такая оказия: забеременела воспитательница. Ханс Хаслер уволил ее. Еще ничего не было заметно, но ему стало известно. Она плакала. Она теряла работу и комнату. Куда она денется? Но он был категоричен. Он говорил, что она была прекрасным воспитателем, но организм и характер женщины от рождения ребенка меняется настолько, что она не может воспитывать чужих детей. А того соблазнителя, который тоже был воспитателем и причиной происшествия, Ханс Хаслер не уволил. Мне тогда показалось, что это перегиб и вообще нелепость.
Это маленькое наблюдение заслонил праздник Рождества. Все должны были быть счастливыми в стране, где огоньки мерцают сквозь легкий снежок и в чулке обнаруживаются сюрпризы. Меня повели в магазинчик, где продавали хорошенькие сувенирчики, сделанные детьми со вкусом и умением. Дрожа за свою ничтожную валюту, я выбрала две самые скромные вещички. Ласково улыбавшаяся тетя сказала мне цену — это было на порядок (на два?) больше, чем вся моя наличность. Но тут же выяснилось, что Ханс Хаслер распорядился подарить мне все, что я выберу в магазине, а я уже была готова провалиться сквозь землю с этой треклятой свечкой и сумочкой, сплетенной из лоскутков.
Я вернулась в свою страну потрясенная, оглушенная и вдобавок — хотела застрелиться! — привезла не ту электронику, которую можно продать в России.
