— Интрижка? — Кажется, сейчас зарычу. — Так, стоп! — спохватилась запоздало.
— Какой такой дружок?
— Эчед, — поморщился мерзавец, словно ему только что без анестезии вырвали все зубы сразу. — Этот ненормальный. Выцыганил у своего приятеля Ведающего силу и мотался сюда чуть ли не каждый день, надзирать и контролировать. Контролировать и надзирать. Ты что, ни разу не почувствовала, что за тобой наблюдают?
По телу пробежала дрожь. Не сосчитать, сколько раз испуганно вскакивала ночью от навязчивого ощущения чьего-то пристального взгляда, а потом долго не могла уснуть. Сидела, сжавшись в комок, с включенным торшером и как полоумная таращилась на кривые тени, отбрасываемые мебелью, опасаясь, что вот сейчас из темного угла выскочит какая-нибудь мерзость.
В детстве не боялась темноты, а, повзрослев, превратилась, к своему стыду, в самую настоящую трусиху.
— Бред какой-то...
— Это ты сейчас так думаешь, — ухмыльнулся похититель.
— Ты же понимаешь, родители будут меня искать. Если я им вечером не отзвонюсь.
— А мне плевать, что будет, если ты кому-то там не отзвонишься! — резко парировал Беркутов. — Я свою работу выполнил, и дальше уже не моя забота.
Несмотря на то, что в машине было тепло, я поежилась. Обхватив плечи руками, отвернулась от негодяя и замерла, до боли закусив губу.
Кажется, я влипла по-настоящему.
— Что за. — Водитель со всей силы ударил по тормозам. На какой-то миг ему почудилось, что на дороге мелькнула чья-то фигура.
Уже второй день мела метель, крупные снежинки нахально липли к ветровому стеклу. Глаза мужчины предательски слипались, после напряженного трудового дня и бокала вина, который он позволил себе за ужином в ресторане. Не должен был, но не сумел устоять перед искушением немного расслабиться. И пока ехал домой, из последних сил боролся со сном.
Кажется, отключился лишь на секунду, а когда открыл глаза, сердце остановилось от ужаса.
Машина резко вильнула в сторону, но столкновения избежать не удалось. Глухой удар о лобовое стекло, и вот оно уже изрезано трещинами. Первые мгновения мужчина сидел, боясь даже пошевелиться, не решаясь осознать, что натворил. Но вскоре страх вытеснило беспокойство за человека, которого он, возможно, сбил.
Жертва обнаружилась на обочине: лежала, разметав по снегу темные волосы. Необычайно бледная, в грязных лохмотьях, обагренных кровью.
Задаваться вопросом, что в столь поздний час и в такой глуши делала скиталица, горе-водитель не стал. Бросился к девушке, дрожащими пальцами сжал хрупкое запястье. Пульс не прослушивался. И за те несколько мучительных мгновений, что находился возле ее тела и за которые, кажется, успел постареть на много лет, незнакомка ни разу не вздохнула.
