***
— Выездные бумаги разворачиваем заранее, — скучающе заорал стражник, просматривая грамоту очередного купца, пока остальные, отставив алебарды к стене, деловито обшаривали его телегу. Закат, стоявший следующим в очереди, очнулся от забытья, полез за пазуху… Ощупал с одной стороны, с другой. С нарастающим ужасом осмотрел себя — куда могла запропаститься…
Пояса не было. Может, избившие его стражники забрали вместе с плащом, а может, сорвали в толпе, но все равно бумага, спрятанная за пазухой, потерялась тогда же.
На него забурчали — проходи мол, не задерживай очередь. Закат шагнул вперед, поднял глаза на поджидающего стражника.
Виру платить было нечем. Если его захотят избить снова, помешать он не сможет, даже если захочет. Впрочем, какая разница, подумал Закат. Лишь бы из города выпустили.
— Я вошел в Лесовысь сегодня, но потерял бумагу.
Стражник хмыкнул, протянул ладонь:
— Все так говорят. Плати пошлину.
— У меня нет денег.
Заката вытащили из очереди, один из стражей бесцеремонно охлопал его по бокам. Не удовлетворившись осмотром, потребовал:
— Сымай шмотки.
— Все? — уточнил Закат. — Посреди улицы?
Стражники неприятно заржали, обыскивавший его кивнул, но когда Закат, пожав плечами, стянул рубаху и штаны, милосердно остановил:
— Ладно, портки оставь.
Закат, дрожа от холода, смотрел, как стражник деловито обшаривает одежду, по которой вроде и без того было видно — деньги там прятать негде. Впрочем, когда тот приложил штаны к себе, стало ясно, зачем нужен такой тщательный осмотр.
Закат промолчал. Лишь бы выпустили, хоть голым. До Цитадели бы добраться, а там будет уже все равно.
Стражник, впрочем, поглумившись, комом кинул ему вещи.
— Нищих нам тут не надо. Выметайся!
Закат поспешил выйти за ворота. Оперся о стену, оделся. Пошел, пошатываясь. Перед глазами плавали пятна, уже не хотелось ни есть, ни пить, только лечь и не шевелиться. Дорога взобралась на холм, пошла вниз. Не застывшая со вчерашнего дня грязь скользила, и Закат не удержался, упал, прокатился кубарем до ровного, даже не пытаясь замедлить падение.
— Эй, поберегись!
Возле него ударили копыта, всадник в последний миг успел отвести лошадь. Закат приподнялся на дрожащих руках, вытолкнул себя на обочину. Дышать было тяжело, он закашлялся хрипло, сплюнул мокроту. Отполз еще немного от дороги, лег, сжавшись, стуча зубами от холода.
Надо было встать. Надо было двигаться, чтобы не замерзнуть.
Закат закрыл глаза. Было отчаянно жаль Ро.
