— Сия женщина обвиняется в сговоре с силами зла, нападении на рыцаря, варке колдовских отваров!
Кто-то толкнул Заката в спину, но тот даже не обернулся. В передних рядах люди стояли так плотно, что приходилось выдергивать их, будто морковки из гряды, чтобы пробиться вперед.
— Она продалась тьме и умерла для нас! Мы должны изгнать ее из нашего мира, очистить от зла, предав огню!
Наконец перед ним оказался высокий борт помоста. Закат схватился за край, подтянулся…
— Эй, куда лезешь!
Перехватил ткнувшееся в плечо древко копья, дернул, лишая стражника равновесия. Запрыгнул наконец на помост, подтолкнул качающегося на краю человека, уронив в толпу. Встал перед сторожем в белой мантии.
— Я — силы зла на этой земле. И я ее впервые вижу.
У девушки была длинная коса. Лицо кругленькое, загорелое, будто пышка в мелких изюминках-шрамах. На Ро она не походила ничем.
Сторож света отступил, прячась за стражу, на миг растерявшаяся толпа заулюлюкала, предвкушая потеху. Кто-то швырнул яйцо, неведомо в кого целясь. Попал в столб над головой осужденной. Закат улыбнулся ей ободряюще, когда на него налетели сразу трое стражников.
Колея звала. Алая пелена подсказывала, направляла руку — ударить в горло, перехватить оружие, всадить кому-то в бок.
Закат дрался одновременно с ней и с людьми. Ушел из-под меча в последний миг, стражник рубанул по столбу, в пальце от рук девушки. Упали на помост путы, освобожденная пленница сиганула в толпу, змейкой юркнула, только по повернувшимся головам и видать, куда. Яростная пелена ушла. Его повалили.
Пинали долго. Сбросили с помоста, потом куда-то поволокли, содрали плащ. Закат слышал, как над ним совещались:
— Может, все-таки в Орден сдать?
— Да ну, брехал он про зло! Ты глянь, босой и нищий, а туда же, драться полез.
— Юродивый, может. Тогда светлые нас по головке не погладят…
Издали донеслась разноголосая песня, звуки струн. Стражники насторожились, бросив свою жертву.
— Опять бродяги! Кто только в город пустил.
— Пошли прогоним, пока орденские не вылезли со своим нарушением нравов и необходимым общим очищающим постом.
— А с этим что? Добьем?
— Да ну его, меч еще марать. Все в руках судьбы, глянь, какой тощий, дня не пройдет — помрет сам.
Ушли. Закат лежал, приходя в себя, отчетливо понимая — стражник не так уж ошибался. Переулок перебежала крыса, остановилась перед лицом, сосредоточенно принюхиваясь. Закат выдохнул ей в морду:
— Извини, но я тебе не ужин.
Зверюшка отпрянула, начала недовольно умываться. Болело все тело, но Закат заставил себя подняться. Нужно было идти. Кого бы он ни спас по пути — если девчушке вообще удалось скрыться от стражников — а шел он все-таки в Цитадель. И должен был дойти.
