— Странно, что отличие такое. Соголович же быстро перевел фразу из первого сегмента, но она не дала никакого ключа.
— Полагаете? — Аверин чуть заметно улыбнулся.
— Ну…. Так принято считать, — осторожно ответил Матвей.
— Что ж, да. Принято, — ученый поставил кружку и поднялся. — Пора мне домой, наверное.
— Вы устройтесь поудобней. Я сейчас буду задавать программу. И еще… — Матвей смущенно кашлянул. — Я попрошу вас не рассказывать никому…
— Про вашего зверя? — понял Аверин и улыбнулся. — Ну что вы! Ни в коем случае!
— Спасибо!
Когда археолог ушел, Матвей перевел дух и убрал с экрана программу расшифровки.
— Три-восемнадцать, старт программы "Делиция".
— Принято. Запуск первого цикла.
Ускорение вдавливало в кресло. Контрольные точки оставались зелеными. В общем, все было привычно, без непредвиденных авралов.
В состоянии перехода всегда тянет чем-нибудь заняться. Да, абсолютное большинство корпит за расшифровкой, гоняет компы и напрягает извилины. Некоторые, но таких очень немного, начинают все время есть, прилетая иногда натуральными колобками. А кому с талантами повезло, те пишут картины или сочиняют музыку. В общем, любой ищет себе занятие. При этом, сколько бы ученые ни доказывали, что весь внепространственный математический фарш не порождает ничего страшнее скуки, каждый пилот был уверен, что его хобби — влияние перехода. Потому-то, едва все угомонилось, Матвей тут же вывел на экран программу и принялся за расшифровку. Сопоставлял элементы, находил закономерности, и никак не получалось избавиться от ощущения бессмысленности дела. Карим как-то заставил усомниться. Что это может быть? Матвей вывел на передний план символы и фразу: "Он пришел домой издалека сквозь пространство и время". То, что время появления этой фразы и остальных символов совпадают, — проверили уже давным-давно. А вот сами иероглифы по стилю написания похожи, но вовсе не идентичны остальным. Пилот совсем убрал предыдущие изыскания и сосредоточился на этом, переведенном и разложенным Соголовичем буквально по полочкам предложении. "Он". Да, могло быть и имя собственное, но сути не меняло. Речь о ком-то, несомненно. Домой? Пожалуй. Символ пространства в кольце, ограниченном со всех сторон отрезками. Список толкований фраз оказался весьма внушительным. И вариантов переводов получалось немало. В списке нашлись и три расшифровки от Аверина — своеобразный рекорд: редко кому удавалось начертать свое имя даже под двумя. Но как ни прикидывай, все крутились вокруг одного и того же. Кто-то словно специально оставил такие ключи, чтобы смысл оставался примерно одинаковым. Вернувшийся… "Кто-то смог вернуться…" — гласила одна из версий. Но галерея не вела к гробнице или к сокровищам. Она просто заканчивалась тупиком. И вокруг была скала, как бы ее ни изучали. Что могло значить изображенное на стенах? Кто-то предполагал — история. Кому-то пришло в голову, что это музыка. Цвета, тональности, математические формулы… Версий проверялось немало. Некоторые столь бредовые, что даже не имело смысла их повторять. Периодически находились романтики, кто пытался проиграть символы, проводя по выбоинам камертоном. И ведь находили созвучия! Даже потом симфонии писали по мотивам. Но символы стояли намертво, оберегая свою тайну. И вот теперь Аверин понял, понимаете ли, зачем они нужны.
