А как уступил он раз – повадились жители к нему что ни год ходить, всё больше выпрашивать: лес вырубать, животных-птиц убивать, рыбу да раков в наших реках-озёрах ловить… Отец зубами скрипел, но согласился, сказал, что негоже с людьми воевать, что и жена его, Агне человеком рождена была, и во мне, дочери единственной, кровь человеческая течёт. А людей ещё больше жадность обуяла… Захотели они янтарь-камень добывать, стали наши земли разорять, вовсе не спрашивая. Вот велел как-то Залтис их старейшинам к нему прийти, наказал им охотников да искателей драгоценностей приструнить. Они, было испугались. Но ненадолго…
Гинтаре опустила голову. Андрюс ласково погладил её по руке, дальнейшее ему стало почти уже ясно.
– Они, старейшины, людям-то приказ своими словами передали, а выходило: будто он, Залтис, совсем людей притесняет, из лесу гонит, охотиться-рыбачить не позволяет… Думали старейшины, небось, найдутся смельчаки, что ослушаются Залтиса-лесного царя да уничтожат его – и никто им больше будет не указ. Так и вышло.
Вызвались десятеро охотников, пришли к Залтису-царю будто бы с дарами от своих старейшин… Окружили его, прежде чем он худое заподозрил, да и подожгли деревья-кусты вокруг. Залтис оказался в кольце огня, всё колдовство своё отдал, чтобы лес спасти, да нас с Агне оградить. Он весь этот огонь к себе призвал, выгорела тогда целая чаща, вместе с ним… Осталось пепелище чёрное… Мы с матерью пришли на следующий день, только изумруд нашли, вот этот, – Гинтаре кивнула на руку Андрюса. – Агне взяла его себе… Она тогда за сутки почернела, точно сама горела вместе с ним, и весь род людской возненавидела. Но отец ещё раньше завещал ей: если с ним что случится, чтобы выдала меня замуж за отпрыска человеческого, буде достойный сыщется. А не сыщется, так и оставаться мне в девицах, ибо если кровь нашу с лесными тварями скрещивать, то выродится род наш, исчезнет с лица земли.
– И тогда твоя мать решила сама себе зятя достойного колдовством сотворить? – с горечью спросил Андрюс. – Чай, за простого паренька дочери царя лесного выходить не подобает?
– Не говори так! – Гинтаре закрыла лицо руками. – Мать давно не себе, разум её помутился. Порешила она с людьми жить, мстить за отца… Что творила – и сказать нельзя! Я её удерживать пыталась, да разве она у меня спросится?.. Но я как увидела тебя, тогда в лесу, ещё мальчишкой, так и подумала: вот оно, мать не ошиблась! Ждала, за тобой смотрела… С того дня полюбила тебя, памятью отца моего клянусь!
