– Пришёл, братец! Ну что, матушка, может уж и время рассказать всё как на духу? Должок-то ваш, а? Думаете, забыла?
За плечом Андрюса мать выла отчаянно и безнадёжно, а он стоял неподвижно и вглядывался в незнакомое, искажённое отвратительной гримасой лицо Иевы… Вот оно начало меняться, покрываться морщинами, глаза из светло-серых стали сперва чёрными, а затем ярко-зелёными… Проглянули почти забытые, но такие ненавистные черты, сразу напомнившие родной дом, смерть Катарины, пепелище…
– Ведьма! – сквозь зубы сказал он.
Шагнул вперёд, схватил её за шею, практически поднял в воздух, сдерживаясь лишь, чтобы только не задохнулась совсем. Она забилась в его руке, но вырваться не смогла.
– Силён! Силён стал, отрок! Не мне, старухе с тобой тягаться! – просипела еле слышно.
Андрюс швырнул её обратно в кресло, придавил обеими руками к жёсткой спинке.
– Где Иева?! Где сестра, отвечай, проклятая! Зачем в её тело залезла, как смела осквернить её своим духом поганым?
– Тут… Тут твоя Иева, сидит, не ворохнётся… Я её не трону, мне другое надобно! Ты у матушки своей спроси про это, крестничек.
– Меня подруга матери крестила, а не ты! Если б не спряталась в тело сестры – вырвал бы язык твой паршивый! – гневно бросил Андрюс.
– Зря ты так, ох, зря… Не зли меня, отрок, а то не видать вам с матушкой Иевы вашей, – прокряхтела ведьма, безуспешно пытаясь вывободиться.
– Агне… Да ведь они не знают ничего! Верни Иеву, верни мне дочь последнюю, ради Христа! – плакала мать.
– Чего это я не знаю? – недоумевал Андрюс. – О чём вы, матушка?
– Он правда не знает! – с отчаянием повторила мать. – Агне, будь милосердна, дай с сыном поговорить! Не трогай дочь, ради Девы Марии…
Ведьма зашипела, точно гадюка, так что мать испуганно замахала рукой; Андрюс разобрал слова: «Ну смотри у меня, на этот раз не обманешь, я за своим пришла и с пустыми руками не уйду! Ясно, крестничек? А сестрица твоя будет спать, покуда матушка должок не отдаст! Помни, красавица моя: добровольно!»
Наступила тишина. Лицо Иевы-Агне разгладилось; теперь перед Андрюсом полулежала в кресле прежняя Иева, только казалось, что она – без чувств. Мать с рыданием кинулась к ней, пытаясь оживить, разбудить – тщетно! Иева не шевелилась. Андрюс дождался, пока матушка уйдёт к колодцу за свежей водой, приказал изумруду отогреть Иеву, придать ей жизненных сил, но и это не удалось. Сестра вздохнула, щёки её слегка порозовели, руки стали тёплыми, однако она продолжала крепко спать.
