Пётр Алексеевич, казалось, угадал его мысли.
– Я тебе, Андрей, приказывать не хочу, – произнёс он. – Только, кроме тебя, никакой помощи от этой напасти у меня пока не было. Я теперь хоть знаю, что не помешан – всяко легче стало, – но ты и дальше нужен мне. Это здесь их всего двое, а в Петербурге… Вот иду мимо полков, встречают они на построении, а эти вот посреди рядов солдатских стоят, другие их не видят. Я вижу, а они – нет. И кажется: вся армия у меня из этих вот призраков… Преследуют, даже по воде, хоть за корму не смотри. А здесь ведь и погода такая: туман, дождь моросит, что в двух шагах, не видно. Я и не знаю уже, где живые, а где – эти…
Андрей вздрогнул. Вспомнилась ночь смерти сестры Ядвиги, её горячечный бред: «Там туман, холодно, морось… Люди измучены и ждут избавления, солнца не видят… Души загубленные преследуют… Его.»
– Я буду с вами, государь, сколько нужно. Уйду, когда велите.
Он не стал рассказывать царю о своих мечтах, связанных с городом Петербургом, желанием новой жизни. Незачем измученному правителю докучать этим вздором! Однако Пётр внимательно взглянул ему в глаза.
– Что же, и никаких благ для себя не попросишь? Не верю, что тебе ничего не надобно.
Андрей слегка улыбнулся.
– Если не прогневаетесь государь, попрошу: хочу помогать новый город строить, о каком вы рассказать изволили. Питербурх… Он мне весь год во сне снится, уже готовым. Красивым, великолепным. Я плотником, столяром могу быть. И на верфи, в доки пойду работать, и…
– Знаю, – перебил Пётр. – Василий Дмитриевич, инженер ваш, недаром здесь про тебя распространялся, а уж ему я верю. И тебя самого помню, по Пскову ещё.
У Андрея моментом перехватило дыхание. Неужто?! Ему снова ужасно захотелось вот сейчас, пока возможно, рассказать государю о себе всё, как есть. Но он сдержался – не время теперь, да и надо придумать, что говорить, дабы не подвергать Гинтаре опасности. Государь Пётр Алексеевич своеволен, в желаниях своих неуёмен: как захочет узнать тайну дива лесного, да ещё больше могущества приобрести, никто его не переубедит.
Он замечал, как поглядывал царь с любопытством и опаской на его перстень, и, наконец, спрятал его под камзол. Андрей ожидал новых вопросов о себе самом, но Пётр Алексеевич ничего не спросил, сказал лишь, что завтра же они отплывают в Питербурх. Да велел позвать Меншикова с Корчминым, а он, Андрей, чтобы до утра никуда не отлучался.
– Ваше величество, – решился рискнуть Андрей, – мне бы только ненадолго кое с кем увидеться, если позволите. Прежде чем мы в Питербурх прибудем, надо хоть побольше узнать про… Про это, – он кивнул на щель в полу, где прятались неизвестные существа.
