Море было пустынно, он не опасался, что кто-то заметит одинокого пловца. Андрюс снял плащ, камзол и сапоги, связал в узел. Ничего, одежду потом можно будет просушить с помощью изумруда, а вот плыть намокшая ткань непременно помешает.
Андрюс ещё раз оглянулся на безлюдный берег и вошёл в ледяную воду. Ноги буквально заломило от холода. Прежде чем вода стала хотя бы по пояс, пришлось ещё идти – здесь море долго было мелководным, зато потом – сразу глубина. Он пристроил узел с вещами на голове, постоял немного, привыкая, сделал глубокий вдох и погрузился в волны.
Ух! Ощущение оказалось настолько сильным, что Андрюс даже забыл о том, что надо управлять перстнем, иначе у него никак не получится добраться до цели – он просто погибнет от переохлаждения.
Спохватившись, он сосредоточился, приказал изумруду направить на себя поток тепла. Андрюс почувствовал, что вода вокруг него понемногу становится теплее… Он старался глубоко дышать, выдыхать в воду, работать руками и ногами мерно и спокойно, а главное, не вскидывать голову каждый миг, проверяя, далеко ли до острова? Он знал, что далеко. Придётся отдыхать – лучше не доводить себя до чрезмерного утомления.
* * *
Он уже несколько раз вынужден был увеличивать согревающую мощь изумруда. Это, в свою очередь, выматывало его, заставляло всё время напрягаться. Сам по себе изумруд работать не станет, а сил у Андрюса оставалось всё меньше и меньше.
Он иногда забывал о камне, сосредотачиваясь на том, чтобы плыть, не останавливаясь; и вспоминал, только когда чувствовал леденящий холод, что сковывал не только мышцы, но и дыхание. Андрюс вновь собирался с мыслями, изумруд начинал неярко светиться в ледяной воде, становилось теплее. И он плыл дальше, борясь с волнами, стараясь не уклоняться от курса на остров.
Балтийская вода не была особенно солёной, но всё же жажду ею не утолишь. Андрюс клял себя, что не подумал об этом. Впрочем, он предполагал, что доберётся до Котлина гораздо скорее; а сейчас ему казалось, что он плывёт целую вечность. Горло уже саднило и горело от сухости, вода то и дело попадала в рот и нос; и от этого становилось только хуже…
Мало-помалу даже его выносливость начала иссякать. Руки и ноги отяжелели, точно налитые свинцом… Как хочется спать! Он перевёл дыхание и глянул на мутное небо. Как же тут ветрено… Волны захлёстывают глаза. На запястьях позвякивают цепи, а прямо над ним кто-то до ужаса знакомым голосом кричит: «Так ты всё-таки забрал их?!» Дядя Кристиан?! Откуда он здесь, на острове? «Я не трогал этих изумрудов, – слабым голосом возражает Андрюс. – Мне они не нужны». Дядя поднимает руку с плетью, плечо сводит обжигающей болью…
